Огненные фарватеры

Возможно, кто-то другой мог при этом обрадоваться: откомандировали — и хорошо, там есть кому о них позаботиться. Александр Николаевич поступал по-другому.

— Ухожу к капитан-лейтенанту Крылову, денька на два-три, — говорил он командиру ОХРа, надевал сапоги, перепоясывался ремнем, на котором висел пистолет ТТ, и уходил.

Чем он занимался там, на самом переднем крае обороны города, можно было только догадываться. Наши краснофлотцы и старшины, направленные в распоряжение Крылова, рассказывали о том, что Федоров и с беседами выступал, и ходил в дозор, за языком.

Равней весной 1942 года главной нашей задачей стала подготовка кораблей к активным действиям. Для ОВРа ЛенВМБ это означало обеспечение беспрепятственного и безопасного плавания кораблей и судов между Ленинградом, Кронштадтом и Ораниенбаумом.

Несмотря на целый комплекс принятых мер, фашистам все же удалось выставить под лед в открытой части Морского канала определенное количество магнитно-акустических мин. Для их обезвреживания была создана специальная группа, в которую входили моряки ОВРа. Командиром этой группы был назначен капитан 3-го ранга Свирса, комиссаром — батальонный комиссар Федоров.

Как планировалось, первой вышла на лед штурманская партия. Она разметила ось Морского канала. Следом другая партия пробивала в толстенном льду лунки. Пробивала пешнями, а это был тяжелый труд. Минная и подрывная партии готовили большие глубинные бомбы: в результате их взрывов должны будут сдетонировать фашистские мины.

На льду шла опасная работа. Трудились моряки посменно. Смены не имели лишь двое — капитан 3-го ранга Свирса и батальонный комиссар Федоров. Комиссар, в телогрейке, надетой на китель и схваченной широким флотским ремнем, в крепких яловых сапогах, был на самых ответственных участках. Краснофлотцы глядели на него и только удивлялись: откуда берутся силы у человека?! Перед ними был настоящий комиссар, настоящий коммунист, такой, с которого надо брать пример и, как писал Маяковский, делать жизнь!

Овровцы сделали все, чтобы не допустить прохода немецких войск или отдельных групп фашистов по льду к Морскому каналу. Успешно была выполнена и другая задача — вести активную разведку побережья противника, уничтожать выставленные им мины. Этим занимался Отряд зимней обороны (ОЗО), куда входили две роты лыжников общей численностью 300 человек, взводы минеров, связистов, разведчиков и батареи морских орудий.

В районе Морского канала и других участков Невской губы, от начала дамбы до банки Каменная, были оборудованы неподвижные дозорные пункты ОЗО. Днем и ночью здесь находились бойцы. Несколько аналогичных пунктов располагались от головы дамбы на восток, до Угольного порта. Здесь постоянно дежурили бойцы 85-й стрелковой дивизии 42-й армии Ленинградского фронта. Кроме того, на канал часто высылались подвижные дозоры. На оборонительных позициях южнее канала были установлены проволочные заграждения, минные поля.

Пути проникновения фашистских захватчиков в Ленинград со стороны Финского залива были надежно перекрыты даже в самые тяжелые месяцы первой блокадной зимы.

В ноябре наши катера подняли на стенку, а краснофлотцев и старшин направили в ОЗО. Меня назначили старшим инструктором по обучению лыжников. Свое назначение получил благодаря командиру КМ-25 Василию Пономареву, который меня хорошо знал с довоенной поры как чемпиона школы по лыжам.

Отряд зимней обороны в основном базировался на оконечности дамбы Морского канала. Здесь располагались землянки лыжников, разведчиков, минеров и связистов, батарея 45-миллиметровых морских орудий. Я попал в группу разведки, которой руководил флагманский физрук ОВРа лейтенант Игорь Климчинский.

Размещались мы в большой землянке. Она была разгорожена на две части. В меньшей — каюта капитан-лейтенанта Ивана Крылова и лейтенанта Климчинского, в большей — кубрик разведчиков на 16 человек. Как говорится, здесь все были свои, с «каэмок», — Василий Васильев и Василий Пономарев, Николай Сомов, Петр Петухов… Ребята крепкие, хорошие лыжники и отлично знающие, что от них требуется. Старшиной группы разведки назначили меня, хотя здесь было немало старшин, имевших опыт кадровой службы. Это меня несколько удивило, так как на флот я пришел лишь 23 июня 1941 года. До этого учился в Ленинградском морском техникуме. В первый день войны сдавал последний экзамен — по астрономии. Отвечал хорошо и получил честно заработанный высокий балл.