Амаяк Сирас - Арарат

Добравшись до места назначения, Асканаз вошел в дом, где должен был разместиться его штаб. Еще утром здесь сидел командир немецкой части. Удобная кухня, мягкие диваны, пианино, баня — все для того, чтобы сделать пребывание здесь более приятным. На полу были разбросаны снимки. Асканаз с отвращением отбросил ногой несколько снимков, окаймленных паучьей вязью свастики, насмешливо пробормотал:

— Думали перезимовать здесь…

Грачик Саруханян, вошедший в комнату вслед за Асканазом, отдал ординарцу распоряжение о спешной уборке комнат и с улыбкой отозвался:

— Разыгрались аппетиты!.. — И добавил: — Дом проверен, товарищ комдив. Не успели о н и понаставить мин, слишком торопились удрать.

— Распорядись, чтобы через час созвали здесь, у меня, командиров и комиссаров полков. А связь уже налажена? Тогда скажи Нине, чтобы соединила меня с начальником штаба армии.

Грачик протянул было руку к трубке, когда послышался резкий телефонный звонок. Дав условные позывные, Грачик удивленно повернулся к Асканазу.

— Товарищ комдив, вас просят из штаба армии…

— Вот это называется совпадение! — воскликнул Асканаз, взяв протянутую трубку. — Я слушаю!

Не сводивший с него глаз Грачик видел, как проясняется постепенно лицо комдива. Глаза Асканаза радостно заблестели, на лице появилась широкая улыбка. Грачик невольно потер руки, с трудом удерживаясь от нетерпеливых расспросов.

— Точно так! — ответил Асканаз на какой-то вопрос и приказал Грачику: — Скоренько бери листок и карандаш!

Грачик выхватил карандаш и листок из планшета и присел к столику. Асканаз начал диктовать то, что ему, по-видимому, говорили по телефону:

— Пиши: «Последний час».

— Из Сталинграда, товарищ комдив? — привскочил Грачик.

— Садись и продолжай писать, — с мягким упреком покачал головой Асканаз и тотчас же пояснил кому-то, склонившись над трубкой: — Ничего, ничего, тут у меня авансом радуются… Итак пиши: «Удачное наступление наших войск в районе города Сталинграда».

Грачик и сам бы не мог объяснить, как двигался карандаш в его руке и как он сумел совладать с собой. Сгорая от нетерпения, он слушал диктовку Асканаза, словно какую-то чудесную музыку. Чертя огромные буквы, он ногой отбивал такт, повторяя каждую фразу:

«Линия обороны неприятеля прорвана к северо-западу от Сталинграда протяжением на тридцать километров, к югу — протяжением на двадцать километров»… «Ломая сопротивление противника, наши войска продвинулись вперед на шестьдесят — семьдесят километров»… «Взято в плен тридцать тысяч немцев»… «Неприятель оставил на поле битвы до четырнадцати тысяч солдат и офицеров убитыми»… Наступление развивается успешно.

— Все?.. — с сожалением воскликнул Грачик, когда Асканаз умолк.

— Остальное — завтра, — промолвил Асканаз, пристально взглянув на Грачика.

Разнообразные чувства отражались на лице молодого адъютанта. Он то подкидывал карандаш, то принимался перечитывать сообщение, то вскидывал сияющие глаза на Асканаза: чувствовалось, что если б не военная дисциплина, Грачик тут же пустился бы в пляс. Асканаз понял, что происходит в душе юноши, и порывисто обнял Грачика.

Еще за час до этого Асканаз не представлял себе, как можно выразить словами все то, что происходило в его душе. Теперь он все понимал. Асканазу словно виделась вся его дивизия, весь советский народ, и все, казалось, говорили: «Мы хотели жить на нашей земле, как ее полноправные хозяева, и мы этого добились. Теперь и умереть не страшно!»

Эта мысль не покидала Асканаза и тогда, когда к нему в кабинет собрались командиры и комиссары полков. Все казались преображенными. Берберян, уже второй день болевший гриппом, чувствовал себя так, словно он уже выздоровел.

Асканаз прочитал вслух сообщение. «Наступление развивается успешно»… Что можно было еще прибавить к этим словам? Нужно было только скорей довести до всех эту весть.

Асканаз коротко сообщил, какова задача дивизии, дал указания каждому. Все понимали, что ответственность еще более возросла и армянский народ не должен отставать от других.

Когда собрание кончилось, в кабинете остались Асканаз и Берберян. В соседней комнате Остужко вместе с начальником штаба уточнял свои задания. Берберян официальным тоном обратился к Асканазу:

— Товарищ комдив, с новым пополнением прибыла Ашхен Айказян. Она просила узнать, можете ли вы принять ее.

Уже третий день Ашхен находилась в части, все знали об этом. Она находилась в санбате, но заявила о своем решении работать на передовой. Об этом также было известно многим. В разговоре с Марфушей Остужко намекал именно на Ашхен; он был не прочь, чтобы Ашхен прикрепили к его полку.