Николай Камбулов - Тринадцать осколков

— А как же! — охотно отвечает Иван. — Что у нас, винтовки с кривыми стволами? Не подкачаем.

Подполковника вызывают к рации. Борясь с качкой, он с трудом удерживается на ногах. Мухин вслед ему замечает:

— И зачем он рискует: мог бы и потом переправиться.

— Нет, Алексей, — возражает ему Кувалдин, — таким «потом» не к лицу. Он же разведчик, глаза и уши десанта.

Порывы ветра делаются резче. Волны кажутся белогривыми львами. Вот они, оскалив пасть, большими скачками несутся навстречу судну. Мгновение — и как щепку швыряет сейнер. Отряхиваемся от воды, жадно глотаем воздух и только успеваем раскрыть глаза, как с прежним ревом обрушивается на нас очередная волна.

Словно молодая необъезженная лошадь, упрямится баржа, прикрепленная к корме сейнера длинным тросом. Она то встает на дыбы, то вдруг шарахается в сторону, зарываясь в кудлатые волны. Надрывно, жалобно стонет буксирный трос.

— Не выдержит, оборвется, — опасается Мухин, стоя у лееров.

— А ты думай: выдержит, — отзывается Кувалдин.

— Да ведь как треплет!

— Все одно… лопаться тросу нельзя.

На барже среди бойцов второго взвода находится Аннушка. Спрашиваю Кувалдина, где и когда познакомился он с Сергеенко. На мой вопрос Егор раздраженно кричит:

— Нашел время спрашивать!

— Смотрите!

— Трос лопнул!

Вместе с Егором инстинктивно подаемся вперед. Налетают очередные волны. Баржа, как подбитая птица, то исчезает, то вновь появляется на поверхности.

— Пронеси, — слышится чей-то голос.

— Я те спаникую! — кричит Чупрахин. — Пехота!

— Надо бы, товарищ лейтенант, помочь, — умоляет Кувалдин Сомова, подошедшего к нам.

— Разрешите, прыгну за тросом? — сбрасывая шинель, обращается к командиру роты Иван.

— Приготовиться к высадке! — не слушая Чупрахина, командует Сомов.

Навстречу из мрака выплывает берег. Лейтенант выхватывает из сумки ракетницу и дает сигнал для высадки.

Содрогается воздух. Это открыли огонь корабли, прикрывающие десант. С тяжелым, надсадным кряканьем рвутся снаряды, окантовывая желто-красным поясом выступ полуострова.

Метрах в ста левее освещенная заревом разрывов беспомощно раскачивается на волнах буксирная баржа.

Кричу Егору:

— Смотри, их гонит к берегу!

— Вижу!

Но в это время баржа, высоко поднятая на волнах, тяжело кренится на борт. И сразу вокруг нее, будто брошенная горсть семечек, заколыхались на воде черные точки бойцов.

Сейнер резко стопорит. По коленям хлещут волны. Справа и слева, вровень с нами, останавливаются другие корабли.

— За Родину! Вперед! Урр-а-а! — что есть силы кричит Сомов и скрывается за бортом.

— Урр-а-а! — подхватывает клич Чупрахин и прыгает вслед за лейтенантом.

— Вперед! — призывает Егор, борясь с отливными волнами, которые, ударяя в грудь, стремятся отбросить его назад.

В воде сталкиваюсь с лейтенантом Замковым. Он, чертыхаясь, кричит на артиллеристов, выкатывающих противотанковое орудие на берег. Замечаю Правдина. Он переправлялся с третьим взводом. У него в одной руке пистолет, в другой граната.

— Шапкин, бери правее! — командует политрук.

— Черт возьми, уперлись в отвесную кручу! — поглядывая по сторонам, сердито отзывается Захар.

Чупрахин прыгает в сторону, бежит вдоль обрыва:

— За мной, братва, здесь выход!

Устремляемся вслед за Иваном. Неожиданно на пути вырастает пулемет противника. Падаем между камней. Пули звонко секут скалы. Егор поворачивается к Шапкину:

— Надо убрать этого гада. Разрешите?

— Погоди…

— Что «погоди»! — возражает Чупрахин, ерзая на животе. — Пошли, Егорка, линия одна — вперед! — поднимается он.

Ползем к проходу. Одна-за другой рвутся гранаты. Карабкаясь по скалам, преодолевая кручи, наконец достигаем небольшого плато. Впереди, теряясь в утреннем тумане, виднеется населенный пункт. Оттуда бьют немецкие минометы. Мины падают почти рядом. Их разрывы похожи на тявканье молодых собак. Снова вижу политрука. У него на левом рукаве пятна крови.

— Кто здесь коммунисты? — громко спрашивает он залегших бойцов.

— Все мы сейчас коммунисты. Я коммунист, — быстро орудуя саперной лопатой, отвечает Кувалдин.

— А я комсомолец, матрос, — кричит Чупрахин, продолжая наблюдать за поселком.

К политруку, запыхавшись, подбегает Беленький:

— Товарищ политрук, командир роты тяжело ранен, не может встать.

— Приготовиться к атаке! — резко, будто кто разорвал крепкое полотно, раздается голос политрука. — Я командир, слушай мою команду!