Джеймс Олдридж - Я убиваю фашистов

— Господь рассудит и покарает виновных, — сказал священник.

— Я предпочитаю сделать это сам! — Фабиано ударил себя в грудь.

— Нет, это дело суда, — сказал англичанин.

— Но при чем тут суд? — Фабиано положил руку на стол; англичанин отодвинул от него револьвер. — Разве вы давали своим солдатам приказ не стрелять по врагу, а брать его в плен, чтобы потом судить? Нет. Ну вот, мы поступаем так же. Мы не ждем случая взять врага в плен. Мы его бьем.

— Вы стреляли по людям, которые шли сдаваться, — сказал американец.

— Они держали руки вверх, — сказал англичанин.

— Это не простые солдаты! — крикнул Фабиано. — Это убийцы, прямые и непосредственные виновники зла. Разве не так? — Он повернулся к жителям, теснившимся на тротуарах. Но они молчали. Они сидели, стояли, разглядывали свои башмаки и молчали. — В чем дело?! — закричал на них Фабиано. — Фашисты больше не командуют вами. Чего вы боитесь?

Толпа молчала.

— Видите, — сказал Фабиано англичанину и американцу, — вы сделали так, что эти люди боятся вас. Они думают: лучше не выступать против фашистов, а то Фабиано выступил — и вот что из этого вышло. Так вы думаете? — снова обратился он к толпе.

Никто ничего не ответил.

— Если вы наказываете нас за убийство фашистов, как вы можете рассчитывать на нашу помощь в борьбе с фашистами? Вы видите сами. Посмотрите на этих людей. Вы должны были отучить их от привычки бояться, бояться выражать свои настоящие чувства. А вы заново запугали их.

— Мы введем в действие демократическую судебную процедуру, и каждый получит возможность открыто выражать все, что он думает. А убивать людей на свой страх и риск нельзя никому.

Фабиано заговорил опять, на этот раз обращаясь к желтой пыли, стоявшей в воздухе.

— Почему не прислали сюда людей, которые способны понять? — сказал он. — Эти говорят, как юристы, и поступают, как дураки. — Он повернулся к столу и продолжал медленно и раздельно: — Вы говорите по-итальянски, но этого еще мало. Уезжайте домой и постарайтесь побольше узнать об Италии и об Европе. Уезжайте и больше сюда не показывайтесь. Вам еще подрасти надо. Вы думаете, что это так просто — притти в чужую страну и восстановить ее только на основе идей демократии и правосудия. Вы хотите начать с применения демократических принципов к фашистам, а потом уже применять их к народу. Одной демократической законности недостаточно. Прежде всего надо отомстить. Потом уничтожить живую силу фашизма. Потом уничтожить его аппарат. А тогда мы начнем все сначала, без ложной чувствительности. Без снисхождения к врагу, и без пощады, и без вмешательства со стороны. Как по-вашему, почему фашистам удалось в свое время захватить власть? Только благодаря порочности нашей горе-демократии, благодаря ее приверженности к букве закона. А вы теперь стремитесь восстановить именно эту демократию. Ее вы хотите навязать нам снова. Зачем? Чтобы через десять лет мы вам вырастили новое поколение фашистов? Уезжайте отсюда, — сказал он. — Уезжайте и дайте нам самим устанавливать для себя законы и нормы поведения.

— Вы забываете о том, что освобождение Италии совершается руками английских и американских солдат, — сказал американец. Он теперь тоже сердился. Они сердились оба.

— Это вы забываете, а не я! — возразил им Фабиано. — Вы не понимаете того, за что гибнут ваши люди. Вы обесцениваете их подвиг, я действую заодно с ними. Я убиваю фашистов! Разве они не делают то же самое? Вы скоро собственных солдат будете судить за убийство немцев!

Фабиано кричал и стучал кулаками по столу.

— Бессмысленно продолжать в таком духе, — сказал англичанин.

— Вы признаете, что застрелили двоих? — спросил американец у Фабиано, чтобы покончить с этим.

— Да.

— Вы отказываетесь назвать своих сообщников?

— Отказываюсь! — крикнул он. — Я не так глуп. Назвать их, чтобы вы арестовали их тоже? Они сейчас где-нибудь продолжают свое дело — убивают фашистов. Я вовсе не желаю, чтобы вы помешали им.

Амготовцы заговорили между собой по-английски. Священнику они сказали, что он может итти. Он вернулся на свое место на тротуаре. Солнце освещало теперь эту сторону улицы.

— Мы вас отправим в Неаполь, — сказал англичанин Фабиано.

Фабиано засмеялся.

Американец вызвал конвой. Два солдата, один из американской, другой из английской военной полиции, встали по обе стороны Фабиано.

— Отведите его в комендатуру, — сказал им американец по-английски.

— И следите за ним хорошенько, — сказал англичанин.