Дмитрий Власов - Там, за передним краем

— Керим, — крикнул Лавров, — ты на кого ругаешься?

— Песню пою.

— Песню?! Какую?

— Друг научил. Сказал, когда бояться будешь, пой: «Систем берданка первый номер, прицелился, нажал — фашист помер».

— Хорошая песня! Подползай ближе ко мне, вот тут воронка есть. Вместе петь будем.

— Залпом, да? — Солдат переполз, залег. Огонь он вел экономно, короткими очередями, приговаривая: — Прицелился, нажал — фашист помер. Нажал — фашист помер… фашист помер… Тьфу, собака, не помер! Такой толстый буржуй — и не попал. Систем берданка… О, теперь помер!

— Молодец, Керим, вот так и бей их.

— По-русски, да? — улыбался в ответ молодой казах. Страх прошел, он уже освоился и чувствовал себя в своей тарелке.

Гитлеровцы еще раз поднялись в контратаку, но под шквальным огнем пулеметов и автоматов снова залегли. Особенно досаждал им Иван Ушаков. Спрятавшись за валунами, он с близкого расстояния сек их беспощадно. Фашисты давно заприметили его, но убрать никак не могли: укрыт солдат был надежно. Тогда они открыли сильный огонь по тому месту, чтобы Ушаков не мог даже голову поднять. А тем временем три гитлеровца ползли к валунам.

Жгучий удар в плечо заставил Ивана резко повернуться. Метрах в двадцати от него был вражеский автоматчик. Ушаков тут же нажал на спусковой крючок и выпустил длинную очередь. Немец ткнулся лицом в землю, но, полежав немного, стал поворачиваться. Выходит, жив. Ушаков вскинул автомат, но, бахнув одиночным, оружие замолкло: кончились патроны. Иван выхватил гранату, бросил. Упала она недалеко, осколки фашиста не задели, и тот, чуть оторвав голову от земли, стал медленно направлять автомат на разведчика. Ушаков сжался в комок. Глаза неотрывно следили за черным отверстием ствола. Руки лихорадочно шарили в карманах, рядом по земле. Хотя бы один патрон… Неужели конец? И вдруг словно током ударила догадка: сзади за поясом ракетница, каждому разведчику перед ночным боем дали. Выхватил ее, взвел курок и, почти не целясь, выстрелил. Гитлеровец дико взвыл: сноп огня ударил ему прямо в лицо.

Нервный смех бил Ивана, в груди у него все клокотало — ведь всего несколько секунд назад он был на волоске от смерти, можно сказать, почти видел ее своими глазами.

Только не кончились на этом испытания разведчика. Не знал он и не ведал, что с другой стороны подползли и затаились за валунами два вражеских солдата. Заметили их Лавров и Кологривов. Вадим, не дыша, смотрел в прицел, ждал, когда хоть один из них на мгновение покажется… Кологривов же не стал ждать развязки, пулей выскочил из своего укрытия и — к Ивану. Не добежал, упал. Тут же приподнялся и со всего размаху метнул противотанковую гранату. Она перелетела валуны и рванула так, что от гитлеровцев мало что осталось.

— Я не зашиб тебя, Ваня? — подползая к другу, спросил. Кологривов.

— Не-е, испугал только. Ты чего, тол, что ли, с гранатой шуранул?

— Противотанковую, чтоб поменьше осколков и ненароком тебя не задеть… — Кологривов осмотрелся. — Хорошая у тебя позиция. Если побольше патронов да гранат, да вдвоем, чтоб не было скучно… В общем, я перебираюсь сюда. — И только сказал это, как неподалеку брызнула осколками мина. Простонав, Кологривов схватился за бок.

— Ты что, Саша? Ранен? — Ушаков схватил руку Кологривова, отнял ее от бока. Она была вся в крови. Осколок по касательной сантиметров на десять распорол брюшину. Кишки обнажил, но, к счастью, не задел. Иван принялся перевязывать друга.

В горячке боя никто не заметил, что дождь давно кончился. Сквозь «окна» облегченных облаков проглядывало бледно-голубое небо. По остаткам кустов, по траве стелился туман. Молочной пеленой он пытался прикрыть изрубленный осколками, обгорелый лес.

На бреющем полете над высотой прошла эскадрилья штурмовиков. По соседству нарастал гул артиллерийской канонады. Значит, полк перешел в наступление. Скоро рота старшего лейтенанта Петрова, выполнившая свою задачу, будет отведена во второй эшелон. Снайпера и разведчики возвратятся под начало майора Стороженко.

— Марина, готовься домой. — Лавров повернулся к девушке. Она же в ответ не произнесла ни звука, лежала, скорчившись, на дне воронки. Что с ней? Неужели убита? Осторожно повернул за плечо. Спит! Натуральным образом спит! Натянула края пилотки на уши, подложила ладонь под щеку и посапывает. Что это? Усталость или своеобразная реакция организма на пережитое? Потряс за плечо. С трудом открыла глаза. Несколько секунд моргала, ничего не понимая. Потом, очевидно, дошло. Хотела вскочить. Вадим попридержал ее: бой-то продолжался.