Дмитрий Власов - Там, за передним краем

— Гранату в дзот бросай. Чего рот разинул? — неожиданно рассвирепел Ушаков. — Подползай ближе и глуши, а я прикрою.

Через несколько секунд в дзот одна за другой полетели гранаты. Но стреляли не оттуда, а из траншей. С дзотом было раньше покончено.

В небо продолжали взмывать ракеты. То тут, то там темноту ночи прорезали огненные трассы снарядов. Вот впереди справа гулко застучал пулемет. Где он? Лавров, а вслед за ним Степаненко переместились метров на двадцать в сторону. Не видно. Еще метров на десять перебежали. И тогда увидели вспышки. По ним определили и расстояние. Два выстрела прозвучали почти одновременно. Вражеский пулемет мгновенно смолк.

Рота, охватив высоту полукольцом, настойчиво продвигалась к вершине. По сути дела, оставалось заткнуть глотку только одному дзоту. Он вел огонь почти беспрерывно. И расположен был для обороняющихся очень выгодно. На подступах к нему не было ни кустарника, ни деревца. Наверное, специально вырубили.

Вадим с Мариной залегли около вывороченного пня и стали методически бить по амбразуре, по пляшущему языку пламени. Задача: не дать фашистам возможности вести прицельный огонь, отвлечь их внимание, ибо с другой стороны к дзоту уже подкрадывались Муравьев с двумя солдатами из взвода лейтенанта Павлова. Проходят пять, семь минут, и вот уже слышны треск автоматов, гулкие хлопки гранат. Огонек в амбразуре гаснет, будто сбитый ветром.

Миновав вершину, рота продолжала очищать высоту. Под уклон дело пошло лучше. Первая часть задачи, можно сказать, была выполнена. По приказу старшего лейтенанта Петрова солдаты, достигнув подошвы, стали зарываться в землю. Все понимали: фашисты не смирятся с потерей столь выгодного объекта и попытаются вернуть его.

Дождь, на какое-то время приостановившийся, снова пошел, затем усилился. Маленькими ручейками вода бежала в наспех отрываемые окопы. С немецкой стороны раздался скребущий душу залп реактивного миномета — «ишака». Мины густо рванули на вершине. Открыла огонь и артиллерия.

Лавров и Степаненко быстро орудовали лопатками, расчищая воронку. Песчаный грунт был мягок и податлив. Копая, Вадим изредка поглядывал на Марину. Ее мокрая смятая пилотка съехала на затылок. Волосы прядями прилипли к лицу. Вид крайне усталый, но работает старательно. Испытание для нее, конечно, суровое. Но она молодец. Ни разу не пожаловалась, что тяжело. Все время старалась не отстать, не потеряться в темноте. И стреляет метко.

Справа и слева от них окапывались другие солдаты. Только один кто-то не стал этого делать, а уполз метров за пятьдесят вперед и залег за валунами. Удобное прикрытие избрал. Кто же это смекалистый такой?

Небо уже начало сереть. Близился рассвет. С каждой минутой усиливался огонь фашистов. Вокруг творилось что-то невообразимое. Тяжко вздыхала земля. Тело ее било мелкой дрожью. По всему чувствовалось, что гитлеровцы вот-вот перейдут в контратаку.

— Марина, приготовься! — крикнул Лавров. — Старайся бить офицеров, пулеметчиков и наиболее рьяных, которые рвутся вперед.

Когда склоны высоты были так перепаханы, что, казалось, ничего живого там не оставалось, гитлеровцы бросились в контратаку. Их подпустили метров на сто пятьдесят и ударили из пулеметов. Снайпера били выборочно. Не торопясь, спокойно вела огонь Марина. И вдруг она ойкнула, стала сползать на дно воронки, закрыв лицо руками. Вадим — к ней. Отнял руки, взглянул. Ничего страшного. Несколько мелких щепочек впились в щеки, лоб.

— Немножко потерпи, — сказал он девушке. — Сейчас я их удалю. — Тут же одну за другой выдернул занозы. Отмотал от индивидуального пакета кусок бинта, подал: — На, протри им лицо… А теперь тампоном. Слегка пощиплет, я его спиртом смочил. Зато потом все будет хорошо. Вот так… А что же с винтовкой? — Подтянул ее к себе. М-да! Цевье разбито, ствольная накладка — в щепки. Стрелять из нее уже нельзя. Повернулся к Марине: — Все, отработала она свое. Получишь новую. А сейчас лежи и не высовывайся. — Снова прильнул к окуляру прицела.

Фашисты залегли. Лишь изредка поодиночке короткими перебежками приближались к кустам. Очевидно, накапливались там для очередного рывка. Светлело. Вадим уже хорошо видел соседа справа. Тот часто прятал голову за бруствер окопа, а когда высовывался и нажимал на спусковой крючок автомата, то выкрикивал какие-то слова. В солдате сержант узнал Керима Мургалиева, которого майор выводил из строя. Молитву он, что ли, читает или заклинание какое произносит? Первый бой, страшновато. Подбодрить бы.