Дмитрий Власов - Там, за передним краем

«Надо в память о ней каждый день в землянке ставить букет на стол, — думает Дина. — Девчатам не буду говорить об этом. Зачем? А цветы пусть стоят».

В дождливой мгле бледно-желтыми крючками изредка вспыхивали осветительные ракеты. Но они ничего не освещали. Вокруг были темень, вода и откуда-то взявшийся туман.

Наташа остановилась, подождала, пока подползет Дина.

— Все, мы уже на месте, — шепотом сказала ей. — Ты располагайся здесь. Видишь впереди траву? В ней канавка. Метра два проползи вперед — и обзор будет хороший. Но особенно не высовывайся. До рассвета не так уж много осталось. Ну ладно, я поползу влево. Метрах в пятнадцати от тебя буду.

Дина осталась одна. На дне канавки была вода. Продвинулась чуть вперед, нашла место посуше и с хорошим обзором. Вытащила лопатку, подрезала дерн, немного подняла его: получился неплохой упор для винтовки. Все хорошо, только бы перестал этот противный дождь. На груди под телогрейкой нащупала сухие портянки. Брать их с собой — привычка еще с Белоруссии. Пошевелила пальцами ног. Ничего, теплые. А вот колени мерзнут. Туда и надо подложить портянки. Расстегнула брючный ремень, осторожно, стараясь не шуршать, просунула сложенную вдвое портянку в штанину, завернуло колено. То же сделала и на другой ноге. Застегнулась. И сразу стало теплее.

Лежит, прислушивается. Одна. Наташи совсем не слышно. Переговариваться нельзя: могут засечь. Разные мысли приходят. Всплывают воспоминания. Однажды ночью ей довелось оказаться «в обществе» более двухсот гитлеровцев. Это в Белоруссии. Их тогда много выходило из «котла». Бродили группами по лесам, болотам. «Завоевателей» вылавливали, отправляли в лагеря для военнопленных. Одна из таких групп после короткого боя сложила оружие. Были уже сумерки. Конвоировать поздно, да и некому: солдаты, участвовавшие в схватке, ушли на выполнение другого задания. И тогда решили: освободить от стульев помещение сельского клуба и на ночь поместить в нем пленных. Охранять поручили девушкам-снайперам. Немцы сидели на полу. Вставать им не разрешалось. А в середине с винтовкой — часовой. Одна. Три часа. До сих пор помнятся устремленные на нее взгляды. В одних — зло, в других — усмешка, в третьих — пустота, безразличие. Попробуй узнай, что у каждого на уме. Ведь рядом сидят. Дернут за ногу, выстрелить не успеешь, придушат и — в лес. Жутковато, но ничего, ночь простояли, утром всех пленных отконвоировали на пункт сбора.

Неожиданно сзади и чуть в стороне вспыхнула перестрелка. Ударили автоматы, пулеметы. «Это же около наших траншей», — определила Дина. Заговорили крупнокалиберные с вражеской стороны. Им ответили наши. С тонким посвистом проносились над снайперами пули. И с той, и с другой стороны.

«Вот так же было, — вдруг вспомнилось Дине, — когда мы с Машей Коростылевой на нейтральной полосе полезли в гороховое поле. Хороший был горох, зеленый, вкусный. Увлеклись, забыли обо всем. И тут — пулеметная очередь, другая, десятая… Сначала фашисты, потом наши. Шпарят с обеих сторон. Хорошо, что была глубокая воронка. Спрятались в ней и до вечера пролежали. А как стемнело — домой. Никому не сказали, а то бы влетело по первое число. Да и сами поняли: детские шалости до добра не доведут.

Вспыхнувшая перестрелка так же резко оборвалась. Продолжалась она не больше десяти минут. Что бы это могло значить? Во всяком случае, нужно быть настороже. Приникла к земле. Даже дышать старается тише. Лежит, прислушивается.

Чу! Будто трава сзади мокро зашуршала. Повернула голову. В пелене дождя и тьмы вроде мелькнули две тени. Как раз там, где лежит Наташа. А может, померещилось? Секунда, другая… По сердцу резанул сдавленный вскрик. Потом послышалась возня. Донеслась негромкая немецкая речь, из которой Дина уловила лишь два слова: «руссиш снайпер».

«Да это же немецкие разведчики наткнулись на нас! — обожгла догадка. — Отходили от переднего края и наткнулись. Что же делать? Сейчас они уволокут Наташу. Меня пока не видят».

Тихо, чтобы не раздался ни один звук, подняла винтовку и вместе с поворотом головы стала перемещать ствол влево. Возня продолжалась. Наверное, Наташа выворачивалась, пока оставались силы. Но вот на какое-то мгновение там стихло. Один из фашистов приподнялся. Дина, почти не целясь, потянула за спусковой крючок. Грохнул выстрел. Гитлеровец как бы в удивлении на миг замер и тут же свалился на землю. Другой, скручивавший Наташе руки, оторопело оглянулся. Этим мгновением и воспользовалась Самсонова. Изловчившись, она со всей силой ударила его ногами в живот. Он откинулся назад, скорчился, но через секунду с диким воплем снова кинулся на нее. Подмяв под себя Наташу, фашист схватил ее за горло и стал душить.