Дмитрий Власов - Там, за передним краем

— С него и первого хватило бы, — недовольно проговорила Люда. — Теперь надо ждать ответа.

Над немецкими траншеями установилась зловещая тишина. Там, конечно, поняли, что это дело рук снайперов. И, естественно, будут искать их.

В стороне и чуть дальше от развалин взорвалась мина. Вслед за ней еще одна, но уже ближе, еще. А потом как началось!.. Земля, воздух, кирпичная пыль — все перемешалось, вздыбилось. Перепонки готовы лопнуть от скрежещущих ударов. Свистят осколки. Тело невольно вжимается в землю, голова лезет в плечи. Внутри все захолонуло, будто туда кусок льда сунули. Впервые ведь увидел Вадим вот так близко рвущиеся мины. «Все! — кольнула мысль. — Сейчас каюк!» Почти рядом вжикнул осколок и впился в мокрую кочку. Горячий, наверное, — из того места даже струйка пара поднялась. «Вот так и из меня… Чего же я лежу? Жду следующего? Сзади канава глубокая. Метрах в десяти. В нее надо. Там и переждать. А тут убьют. Непременно убьют…»

Голова уже не способна была хладнокровно оценивать происходящее. Глаза ничего, кроме рвущихся молний, не видели. Еще взрыв, еще… Совсем недалеко. Лавров невольно стал пятиться назад. Туда, к спасительной канаве. Метра два отполз, и вдруг спину обдало чем-то горячим. Пробив вспузырившийся маскхалат, осколок только чиркнул по гимнастерке.

«Что же я делаю? Вылез на открытое место. Сейчас срежут. И до канавы не доползу…» Опять скользнул в свое углубление. Впился в землю, каску посильнее нахлобучил. Нос, глаза касаются мокрого грунта. Будь что будет! И тут резкий удар в каску. Звон в голове. Перед глазами поплыли оранжевые, потом темные круги. «Вот и все. Убит!» Где-то глубоко в сознании мелькнули строгое, спокойное лицо мамы, смеющееся Иры Зоновой, ироническое Светы Удальцовой…

Рядом рванула еще одна мина. Тело вздрогнуло и еще плотнее прильнуло к земле. «Ведь я убит… Почему же тогда боюсь? А может, не совсем убит? Но в глазах-то темнота. А ноги?» Попробовал подтянуть правую. Действует! Левую. Тоже! И звона в голове меньше, взрывов не слышно. Но почему так темно? Осторожно, еще полностью не освободившись от возникшего убеждения, что убит, приподнял голову. Вроде светлее стало. Приоткрыл один глаз, другой. Все видно! Мокрый грунт, ямка от носа. Жив! Ура, жив!

И тут больнее осколка обожгла мысль: «А если все это видела Люда?» Глянул в ее сторону. Лежит, прилипла к оптическому прицелу. «Только бы не видела… Какой позор!» Пощупал каску. Ага, вот небольшая вмятина: осколок ударил. Вспомнились слова капитана Чайки, сказанные на занятиях еще там, в школе снайперов: «Каска — не корзина, ее носят на голове, а не в руках». Истинная правда!

Постепенно начал приходить в себя. Но внутри все дрожало, как во время приступа лихорадки. Подтянул поближе винтовку. Прицел обсыпан землей. Достал из кармана тряпочку, протер. Руки дрожат, как после жестокой болезни.

Разрывы стихли. Только дым и пыль еще не осели.

— Командир, вас ранило? — подала голос Михайлова.

— Хуже, думал убило.

— Бывает. Особенно в первый раз.

«Видела или не видела, как я полз в канаву? — сверлила мысль. — Если видела и расскажет — ни дня в отделении не останусь!»

Солнце уже поднялось. Даже припекает. Все успокоилось. Над землей чуть колышется туманное марево. Вадим окончательно пришел в себя, унялась дрожь. Сейчас он безотрывно следил за тем, что впереди. От напряжения начали слезиться глаза. И, как назло, откуда-то налетели комары, целый рой. Облепили руки, впиваются в лицо. Отогнать бы, да шевельнуться нельзя. Люда вон шевельнулась, и сразу перед кочкой брызнула строчка фонтанчиков. Засекли. А эти твари стараются. Хоть вой. Единственно, что оставалось делать, — это отдуваться, чтобы в глаза не лезли.

Повернул голову в сторону Люды. Над ней тоже висит целая туча паразитов.

— Командир, боюсь, не выдержу, — сказала она. — Заели, сволочи, совсем. Не иначе как с фашистами в союз вступили.

— Давайте менять позицию. Нас уже обнаружили. — И сам первым стал сползать к канаве. Вслед за ним заскользила по траве и Люда. Спустились, передохнули. Вадим чуть высунулся. Около кочек, где они только что были, от пулеметных очередей пузырилась земля. Надо уходить. Глянул на Михайлову, снова подумал: «Видела или не видела?» Та надевала колпачки на оптический прицел. Надела, подняла глаза. Большие, серо-зеленые. Ничего в них скрытного. Только усталость. Спросила:

— Ну что, к бывшему сараю?

Вадим кивнул и, согнувшись, чуть ли не на четвереньках двинулся по канаве.