Юрий Ильинский - Опаленная юность

— Шандиз! — тихо проговорил он.

— Вовка! — Андрей узнал Панова. — Что с тобой?

— Ничего особенного…

Панов попытался встать, опираясь на обломок лыжи, но тут же опрокинулся на спину, закусил губу, и лицо его, освещенное лунным светом, стало меловосизым.

— Ногу… подвернул…

— Черт возьми! И как тебя угораздило? Давай дойдем до аптеки, там посмотрят.

Панов приподнялся на локте:

— Тебя что, просили об этом?

Он медленно встал и, сдерживая боль, заковылял по тропинке, припадая на ушибленную ногу.

— Обопрись о плечо, будет легче идти.

— Обойдемся без вашей помощи.

Андрей разозлился:

— Я ж тебе помочь хочу! Ты что, с ума спятил?

Вовка невозмутимо пожал широкими плечами.

— Катись своей дорогой…

С большим трудом Андрей дотащил Вовку до аптеки. Там ему вправили вывихнутую ступню, и Андрей проводил его до дому.

— Ну, счастливо…

Прощай, — буркнул Вовка. — И вот что, Курганов: в школе об этом без звона…

— Ладно.

Андрей пошел к калитке и только теперь вспомнил о поручении отца.

— Ах, черт!

— Ты чего?

Понимаешь, батя просил папирос купить, а я совсем забыл. Он без папирос не может.

Я тоже… На, отдашь своему предку. Сейчас все магазины закрыты…

— Спасибо! — сказал Андрей. — Выручил!

— Ладно, ладно, без эмоций…

У фонаря Андрей рассмотрел коробку, которую дал ему Вовка. На красном поле была изображена умная песья морда с остроконечными треугольными ушами.

«Друг», — прочитал Андрей и, задумчиво покачав головой, направился домой.

На следующий день Панов в школу не пришел, и после уроков Андрей решил занести ему домашнее задание. Полная нестарая женщина с такими же светлыми, как у Вовки, глазами провела его в маленькую комнату. Панов лежал на тахте, отвернувшись к стене.

— Володя, к тебе товарищ пришел из школы.

Панов не двинулся с места.

Андрею стало неловко:

— Это я…

Панов лениво повернулся и скорчил гримасу:

— Курганов? Чем обязан?

— Уроки принес.

Женщина ушла. Панов неторопливо встал, одергивая пушистый свитер.

— Я, кажется, не просил.

Андрей огляделся — массивный книжный шкаф набит книгами, на стене двустволка, в углу несколько клюшек, на столике хоккейный мячик, боксерские перчатки…

— Ты что читаешь? — Андрей взял с тахты брошюру «Гантельная гимнастика».

— Тебе не интересно.

— Занимаешься гантелями?

— Занимаюсь, — усмехнулся Вовка и, выхватив из-под стула две черные гантельки, подбросил их к потолку, а потом ловко перехватил у самого пола.

— Ты что же, хочешь стать спортсменом?

Панов начинал его злить.

— Слушай, Владимир, ты что из себя корчишь, почему сторонишься всех?

— Потому что я повыше вас, сопляков.

С этими словами он протянул Андрею легонькие, четырехкилограммовые гантели.

— Выжимай!

Андрей принялся выбрасывать к потолку руки с металлическими болванками. Сперва было легко, потом руки одеревенели, налились болью.

— Семнадцать, — сказал Панов, чуть улыбнувшись углом рта. — С тебя хватит. Выдохся?

Андрей кивнул. Панов прошелся по комнате, припадая на больную ногу.

— Смотри. — Он взял гантели. — Считай!

Гантели взлетали к потолку. Андрей шепотом считал. Он дошел до ста, а широкая Вовкина грудь по-прежнему вздымалась так же ровно, как и прежде.

— Двести! — крикнул Панов, швыряя гантели на тахту.

— Двести, — повторил ошеломленный Андрей.

— Иди сюда! — Панов взял со стола никелированную вещицу и протянул Андрею. — Жми!

— Это что за штука?

— Силомер. Жми…

Тонкие дужки силомера впились в ладонь. Было очень больно, но Андрей сжимал кулак изо всех сил.

— Смотри не лопни! — предупредил Панов.

— Все, — выдохнул Андрей.

— Сорок пять. Н-да. А ну-ка, я попробую. Р-р-раз!

— Сто тридцать! — ахнул Андрей. — Сила!

Панов гордо выпрямился.

— Ну, кто из нас сопляк?

Но Андрей не сдавался, хотя и был сбит с толку.

— Это еще не доказательство…

Мало? — Панов рванул через голову свитер, снял рубашку.

Он стоял обнаженный до пояса, с танцующими бугроватыми мышцами — воплощение самой силы, ловкости, красоты.

— Неплохо скроен, не правда ли? Силенкой бог не обнес. Могу вложить любому в школе — говори, где чешется. А вы? Слабосильная команда, трусы несчастные! Кто сможет из вас пойти против меня? Никто.

Андрей поднялся и, насупившись, направился к двери. Но Панов, разгоряченный, взволнованный собственной речью, задержал его:

— Подожди. Сейчас кончу. Да, так вы и есть трусы… За Леньку Захарова не заступились, сдрейфили, бросили товарища в беде… А ведь виноват был я…