Константин Гурьев - Спасти или уничтожить

— И что? — начал догадываться Миронов.

— Дак, что… — видно было, что Маштаков говорит с трудом, но решение им уже принято. — Мы с мужиками сразу решили, если что — жечь там все! Поджигать и вести бой, чтобы сгорело как можно больше!

Помолчал и добавил:

— Вот так. Там, поди, уже давно все готово, так что…

Миронов, выслушав Маштакова, совсем по-домашнему потянулся, будто со сна, потом заговорил, демонстрируя добродушие:

— То есть вы все сами делать будете, а мы, серые крестьяне, спокойно в кустах отсидимся.

Встал, поклонился.

Сел.

Заговорил спокойно, будто малому ребенку втолковывая:

— За понимание наших забот спасибо большое, товарищ Маштаков, но уж сделайте милость, в эти дела не лезьте!

И ладонь выставил, будто отгораживаясь от всех возможных слов и возражений!

И повернулся к Герасиму Зарембо:

— Иди, сообщи всем, что перебазируемся, организуй и… вообще…

Зарембо покорно поднялся и двинулся к выходу, спрашивая на ходу:

— Старшим-то на передислокацию кто пойдет?

Миронов вздыбился было, но Зарембо выстрелил так, что и блатные вздрогнули:

— И даже не думай без меня идти! Есть кому охранение обеспечить!

…Будто вымершее село, только в лесу…

Миронов оглядел пространство, еще недавно наполненное людьми, и зашагал к отряду, которому надо было отправляться к бункеру.

Их было не больше двух десятков человек.

К бункеру пришли часа в три ночи.

Сперва прокостылял туда Маштаков, опираясь на самодельные костыли, сконструированные дедом Рыгором. Просто шагнул в темноту — и был таков.

Минут через пятнадцать раздался свист. Высвистывали «Катюшу».

Двинулись цепью, отойдя друг от друга метров на семь. Мало ли что…

Маштаков ждал их возле серой глыбы, какой ночью казался вход в бункер.

Рядом с ними стояли трое, видимо, те, о ком он столько раз говорил, — Коровин, Ганзя и Рахимов, поздоровались.

— Ну что, — сказал Маштаков, — пошли на экскурсию.

Помещение, укрытое толстым слоем бетона, разветвлялось на множество коридоров, в каждом из которых было множество комнат. Видимо, кабинеты.

В ближнем коридоре все было завалено мешками и заставлено ящиками и коробками.

— Вот все, что смогли найти и спрятать, — пояснил Маштаков. — Это со всех трех караванов. Товарищ Рахимов, например, из второго каравана, может рассказать, а я пока проверю готовность.

Рахимов послушно подтянулся:

— Мы на них наткнулись километрах в двадцати в сторону Гродно. Они совсем с дороги сбились, да и… От трех машин только два человека осталось, да и те у нас на руках…

Рахимов помолчал, потом продолжил:

— Мы их всех там и похоронили.

Вернулся Маштаков.

— Все готово, как и договаривались. Можете сейчас отдохнуть с дороги, а я пока документы просмотрю. Может, что и найдем из того, о чем говорил товарищ Кольчугин. А часа через три двинем, а, товарищ Миронов?

Миронов кивнул. Лезть в бумаги, собранные НКВД, он не имел никакого желания, а вот отдохнуть беззаботно часа два-три это можно!

Он, кажется, и задремал уже, когда подошел Зарембо, растолкал, доложил:

— Ребята какой-то шум услышали, меня позвали. Люди идут, машины едут. Короче, сам понимаешь…

— Много их? — спросил Миронов, энергично растирая лицо.

— Кто ж знает? Не подошли еще, а наших посылать опасно… Мало ли что…

Миронов кивнул:

— Пошли — посмотрим… Маштакова позови…

Зарембо решил по-своему: на поиски сержанта отправил партизана, велев ждать потом тут, на этом самом месте.

Встретились вскоре.

Зарембо обрисовал обстановку наверху.

— Немец идет в большом количестве, с техникой. С какой — пока не узнали, но разведчиков отправили.

Маштаков рассказывал про свой обход:

— Проделали воздуховоды, чтобы огонь не загас, так что все выгорит!

Потом все-таки уточнил:

— Ну, должно, по крайней мере…

И посмотрел на Миронова.

— Какие решения будут?

Миронов медлил с ответом, спросил нерешительно:

— Если поджечь, долго все будет гореть?

Маштаков ответил так, будто высчитывал на бумаге столбиком:

— Часа полтора минимум.

И, понимая сомнения Миронова, добавил:

— Можно изнутри закрыться.

Миронов стремительно повернулся к нему:

— С ума сошел? Сгореть хочешь?

Маштаков наклонил голову и бубнил, как нашкодивший старшеклассник:

— Там же не всюду бумаги да керосин. Можно уйти подальше, не достанет.

— Маштаков, — наставительно проговорил учитель физики Миронов Петр Кириллович. — Горение есть процесс поглощения кислорода, значит, что?