Виктор Астафьев - Моя война. Писатель в окопах - война глазами солдата

1974 г.

– Виктор Петрович, по общему признанию современников, вы один из тех редких русских писателей, которые ни в малом, ни в большом не заигрывали с народом, не кадили, не льстили, пытались говорить правду. Достаточно вспомнить «Мусор под лестницей», «Печальный детектив»… это из последних сочинений. Знаю, много есть честных русских людей, которые с болью приняли горькую правду в «Печальном детективе», виня вас в неосторожном «очернении» всего русского, а его и без того мало осталось, мол, а тут такой писатель и вот на тебе. Много есть и других честных людей, которые поддерживают вас в говорении правды, приводят слова Аввакума Петрова: «Любя, я тебе, право, сие сказал, а иной тебе так не скажет, но вси лижут тебя – да уже слизали и душу твою!».

По общему же признанию, сейчас наряду с вопросами мира и войны, сбережения экологии, встает остро вопрос о национальном. Как жить дальше нам, русским, в семье народов? Как другим народам жить дальше в соседстве с нами, русскими?

– Я сейчас только, прочитал письмо крымского татарина. Беда-а… Я думаю вот что: национальный вопрос действительно всех волнует, тревожит, есть с чего затревожиться. Меня, например, для начала занимает вопрос: отчего самые молодые нации, русская и американская, если американскую можно назвать нацией, оказались в конце ХХ века самыми реакционными, самыми страшными? И возникает вопрос: народ ли это? Ведь, если честно говорить, настоящая нация и настоящий народ никогда не позволил бы сделать того, что сделано с нами, русскими, допустить такого раздробления, такого измордования. Наконец, самое главное: допустить девальвацию самой культуры. Значит наша культура не такая древняя, как нам пытаются внушить, не такая устойчивая.

Я недавно побывал в Латинской Америке, в Колумбии. Специально с этой точки зрения смотрел на колумбийцев. Это древний народ, это древняя культура. Истинная, крепкая культура! Какие бы потрясения они не переживали, какие перевороты, какой строй… Был как раз в Колумбии период после очередного военного переворота. Ну и что? Переворот за переворотом, а народ как жил, так и живет своей жизнью, народ, который, кстати, не позволил массовой культуре в себя влиться.

Смотрите, массовой культурой поражены американцы и русские. Теперь этот мусор культурный прежде всего рождают американцы, рождаем мы. И настолько много рождаем, что национальная наша русская культура вообще оказалась на задворках. Давно настала пора её не просто беречь, но спасать. Спасать! А как мы будем её спасать, если у нас нет единства никакого. Кстати, единство – это не значит кого-то призывать: вот, встанем в строй, пойдем, пойдем. Настоящее единство – это когда, допустим, перуанцы или колумбийцы настолько уверены в себе, устойчивы, настолько в крови у них своя собственная культура, что они не дозволяют её разбавлять. Не то что не дозволяют, а это противоестественно. Вот что. Массовая культура не может их разложить. Наоборот, вбирая эту массовую культуру, они сами отделяют элементы своих, скажем, танцев. Это в искаженном виде возвращается в ту же Америку. Выходит, что они ещё как бы обогащают бесплодную и кичливую массовую культуру. Надо особо сказать, в Колумбии страшно ненавидят американцев. Во всей Южной Америке огромная и нескрываемая ненависть к американцам. В Колумбии их просто держат под крышей, не выпускают.

О своем же народе мне говорить больно, потому что это народ, как сказал мой друг Валентин Курбатов, – народ с дремлющим разумом. А что может дремлющий разум? Даже те семь процентов разума, которые, как полагают, действуют в человеке, включены у нас, русских, на 1,5–2 оборота, так сказать. Народ наш не хочет думать… Простите, о каком возрождении говорить, если вот есть капелька культурных людей в стране, и они всех раздражают, как соринка, как бревно в глазу. Их готовы сожрать, смешать с грязью. Свои гауляйтеры, выращенные здесь, готовы расправиться со всеми, кто не так думает, как они, а они не способны думать и не научены, они сами подчиняются тем, кто выше их.

Вот он, этот самый наш так называемый патриотизм и так называемый шовинизм. Нет у нас ни того, ни другого. Просто есть люди, которые искренне болеют целеустремленными национальными чувствами. Вот их-то, на всякий случай, обвиняют в национализме, в шовинизме. Какой там шовинизм, господи помилуй. Вот вы сейчас опросите глубинную Россию, что такое «шовинист», и люди в глубинке чистосердечно подумают, что это «говночист». Они даже не знают значения этого слова. Что там… Дремлющий разум…