Мэтью Риджуэй - Солдат

Сначала мы остановились в старой гостинице «Мэджестик», на главной площади делового квартала. Жить там было довольно неудобно, потому что большие французские окна нашего номера выходили на улицу, возвышаясь над мостовой меньше чем на полтора метра. А с улицы, как это обычно бывает в латиноамериканских городах, доносился неумолчный говор прохожих и громкие гудки автомашин.

При первой возможности мы переехали в другую, более спокойную гостиницу, находившуюся на холме, метрах в четырехстах от центра города. Наше счастье, что мы догадались Это сделать. Однажды, когда после утреннего заседания я приехал в гостиницу на обед, ко мне подошел сержант Кук и, волнуясь, сообщил, что сейчас был убит Гайтан. Что ж, очень жаль. Но я был настолько поглощен своими обязанностями, связанными с военным сотрудничеством между американскими странами, что не уделял большого внимания биографиям местных политических лидеров и поэтому не имел ни малейшего понятия, кто такой Гайтан.

Итак, я, нс торопясь, позавтракал, и сержант Кук повез меня на машине обратно на службу. Мы с трудом ехали по улицам, переполненным возбужденными толпами. Войдя в кабинет, я приступил к диктовке, но с улицы па шестой этаж доносился такой сильный шум, что вскоре Кук уже нс слышал меня. Мы подошли к окну и увидели фантастическое зрелище. Оно напомнило мне рассказы и картины о французской революции, когда ревущие толпы народа вылезали из сточных тоннелей Сен-Антуана, чтобы штурмовать парижские улицы. И вот теперь на улицах под нами ревела такая же толпа, Я видел, как голыми руками люди сорвали железные решетки с витрин магазина металлических изделий, ворвались туда, а затем выходили, размахивая всевозможным оружием — от ружей до кухонных ножей. Затем толпа атаковала винные магазины, и вскоре по улицам разлилась волна взбунтовавшейся пьяной черни, вооруженной и стреляющей куда попало. Людей охватило неудержимое бешенство. Они переворачивали автомобили, били в них стекла, разрезали покрышки, а затем поджигали. Толпой никто не руководил. Ослепленная яростью, она стихийно катилась по улице, громя и грабя магазины.

Мне необходимо было как-нибудь добраться до гостиницы к своей жене. Я был в штатском, и единственным моим оружием было знание испанского языка. Выйдя на улицу, я стал проталкиваться сквозь толпу» пока не встретил человека, который показался мне вожаком, во всяком случае, в руках у него был красный флаг. Я спросил его, свободен ли путь к гостинице и как мне туда дойти. Человек с флагом ответил, что лучше бы мне убраться с улицы и не показываться никому на глаза. На одно мгновение я задумался над этим советом, но затем выругался и продолжал пробираться к жене. Я продвигался, нс обращая внимания на крики толпы; меня окружали со всех сторон, но приставать ко мне, по-видимому, никто не собирался. Когда я пришел в гостиницу, жена стояла у окна и смотрела на дикие сцены, разыгравшиеся на улице. Нс понимая всей опасности положения, она без всякого страха, с детской беззаботностью наблюдала за происходящим. В центре города уже начались пожары, и я понимал, что коммунальные предприятия города скоро перестанут действовать. Поэтому я вызвал посыльного и приказал ему закупить как можно больше свечей.

Весь день на улицах бушевала толпа. Вдруг из вестибюля донесся звон разбиваемого стекла, крики, брань и пистолетные выстрелы.

Пожалуй, пора было подумать о мерах самообороны. Я по-прежнему был безоружен, но в комнате стояли маленькие, довольно прочные столики. Перевернув один из них, я выдернул из него две ножки. Одну я дал Пешни, другую оставил себе.

— А теперь, — сказал я, — мы размозжим голову первому же сукину сыну, который посмеет сунуться сюда! Куда деть труп, видно будет. Полезут они по одному, и уж первому-то несдобровать!

И мы стали ждать, прислушиваясь к шагам на лестнице. Но все было тихо. Потом я узнал, что произошло. Оказывается, навстречу ворвавшимся смело вышел директор. Он провел их в подвал, где хранилось вино. Напившись до бесчувствия, они больше никуда не полезли, а в городе толпа продолжала бушевать.

В ту ночь мы, конечно, не сомкнули глаз, а на следующее утро перед нами предстали сцены разрушения, напомнившие мне вторую мировую войну. Целые кварталы выглядели, словно после бомбежки. Дело в том, что дома строятся там почти без стальных конструкций — из камня в деревянных каркасах. Обгорая, они совсем разваливаются.

В то же утро благодаря исключительной любезности моего друга мексиканского посла Квинтанилла мы с женой беспрепятственно добрались до американского посольства. Если бы Квинтанилла не пустил в ход свои дипломатические способности, нам пришлось бы туго. Из здания посольства я связался с возглавлявшим нашу делегацию государственным секретарем генералом Маршаллом. Он сказал, что многие делегаты со своими женами укрылись в казармах батальона личной охраны президента. С одобрения участников конференции генерал поручил мне доставить этих людей в более безопасное место. На помощь мне было выделено еще четыре военных участника конференции — колумбиец, бразилец, аргентинец и парагваец. Приказание я получил около четырех часов дня, и до наступления темноты оставалось всего около двух часов. Нужно было отправляться как можно скорее, потому что в темном, охваченном беспорядками городе действовать ночью было бы чрезвычайно трудно.