Мэтью Риджуэй - Солдат

Как я уже говорил в серии статей, помещенных недавно в газете «Сагердей ивнинг пост», не опасные дни сражений являются наиболее суровым испытанием твердости полководца, а дни мира, когда со всех сторон он слышит многочисленные советы, смущающие и дезориентирующие его».

Пока я находился на должности начальника штаба армии, на меня постоянно оказывали давление, заставляя во имя экономии иметь войска на бумаге, а не в действительности. Я хорошо помню одно заседание в кабинете Вильсона, когда обсуждался вопрос о сокращении бюджетных ассигнований на армию. «Почему вы не сократите численность личного состава ваших дивизий? — спросил он меня. — Сократите их на 15 процентов. Почему бы вам не расформировать некоторые части? Просто числите их в составе кадровых».

На мой взгляд, это было бы повторением той трагической политики постепенных уступок, которую проводил бывший министр обороны Льюис Джонсон, когда во времена трумэновской администрации мы до такой степени ослабили наши войска на Дальнем Востоке, что оказались почти беспомощными перед хорошо вооруженными массовыми армиями Северной Кореи, обрушившимися на юг через 38-ю параллель. Министр Вильсон говорил о сокращении армии, а я вспоминал о храбрых солдатах, погибших в первые дни Корейской войны, когда наши полки, с минимальной численностью личного состава, сражались и отходили до тех пор, пока за их спиной не оказалось море. Думая о них, я ответил министру обороны, что пока я нахожусь на должности начальника штаба, я не намерен уменьшать численность личного состава боевых частей на заморских театрах военных действий, ибо они стоят лицом к лицу с потенциальным противником. На эго я не пойду, если только не получу от министра ясного, определенного и прямого приказа провести сокращение.

Тогда-то на меня и было оказано давление. Вильсон заявил, что предложение о сокращении численности наших соединений и частей исходит непосредственно от президента и что он не сомневается в значительном военном опыте президента. Противиться его желаниям было бы равносильно спору с главнокомандующим. «И это ни к чему хорошему не приведет», — резко добавил Вильсон.

Я ответил министру, что глубоко уважаю президента за его большую осведомленность в военных вопросах и надеюсь, что мои взгляды на военные вопросы всегда будут совпадать с его мнениями. К этому я, однако, добавил, что если мое глубокое убеждение вынудит меня занять другую позицию, то я буду отстаивать ее, пока доводы чисто военного порядка не докажут мою неправоту. Меня нельзя будет разубедить тем, что отстаиваемая мною точка зрения политически неприемлема или намечаемые мною расходы превышают те, которые, по мнению правительства, оно может себе позволить.

Еще в первые годы своей военной карьеры я хорошо усвоил, что когда поднимаются принципиальные вопросы, нельзя ограничиваться изложением взглядов в устной форме. Необходимо изложить свои взгляды на бумаге и поставить под ними свою подпись — только тогда они становятся частью исторической летописи.

Учитывая это, я вернулся к себе, составил памятную записку, подписался под нею и направил ее министру обороны через министра армии Стивенса — моего непосредственною начальника. В этой записке я указал, что как на начальника штаба армии и члена объединенного комитета начальников штабов на меня возложена обязанность давать рекомендации по военным вопросам министерству обороны, совету национальной безопасности и президенту. Эти рекомендации должны основываться на моей честной, смелой и объективной оценке того, что необходимо армии для ее служения национальным интересам, но они отнюдь не притязают на то, чтобы оказывать влияние на национальную экономику, внутреннюю и внешнюю политику правительства на любом отрезке времени. При этом я указал, что руководствовался словами президента Эйзенхауэра, который в 1947 году, будучи начальником штаба армии, заявил членам комиссии конгресса по ассигнованиям: «Я пришел к вам только как профессиональный солдат, чтобы дать вам совет, касающийся национальной обороны. Я не имею права, да и не намерен выходить за рамки этого совета. Мой долг довести до вашего сведения, джентльмены, то, что я считаю необходимым для национальной безопасности».

Далее, стремясь быть как можно более объективным, я обосновал перед министром обороны свою точку зрения относительно того, какой должна быть сухопутная армия, необходимая для служения национальным интересам в свете наших глобальных обязательств и возможностей противника. Сокращение к лету 1956 года численности сухопутной армии с полутора миллионов до одного миллиона человек и расходов на армию с 16,2 миллиардов долларов до 8,9, писал я, настолько ослабит армию, что она не сможет выполнять стоящие перед ней задачи. Затем я вновь повторил ранее высказанную мною точку зрения, что я не намерен отдавать приказ о сокращении личного состава и соединений, находящихся в районах возможных военных действий, если не получу на это прямого приказа.