Николай Луговой - Побратимы

Эта дерзкая мысль не выходит из головы.

Дождались темноты. Немцы выставили заставы, и те, как всегда, стали беспорядочно стрелять и пускать ракеты. Обходим шумных охранников и проникаем к подножию Колан- Баира. До немецкого командного пункта рукой подать — полкилометра, не больше. Теперь он «охраняет» нас с запада. С востока таким «прикрытием» служит крупный подвижной отряд врага, расположившийся на ночевку на берегах Бурульчи. С севера и юга мы тоже имеем подобную «защиту». Чем не ночлег? Только бы не шуметь. Но с полной тишиной у нас не получается.

— Товарищ комиссар, поздравляем! — слышится в темноте с трудом сдерживаемый голос радиста Николая Григорьяна. Егоров бросается к нему:

— Ты что, у тещи в гостях? Наступи на язык!

Григорьян переключается на шепот:

— Простите, на радостях забыл.

— Какие радости? — смягчается Мироныч.

— Ваша родная Макеевка освобождена!

Взволнованный комиссар стиснул в объятиях радиста.

С этой минуты до самого рассвета никто не сомкнул глаз и не нарушил тишины. Огромная радость, прилетевшая с Большой земли, переживается молча.

С рассветом враг возобновил передвижение, занимая все новые рубежи. Дозорные сообщили, что отряд гитлеровцев, ночевавший в Бурульче, поднимается к Колан-Баиру. Это хорошо. Нам открывается путь к партизанскому тайнику.

Подбегает Федоренко:

— Давайте стукнем? — глаза Федора, красные от бессонницы, горят нетерпением.

— Я тебе стукну! Иди лучше вперед. А как только противник пройдет мимо, спустимся к месту ночевки вражеской колонны у Бурульчи. Понял?

Движемся к Бурульче по дороге, только что протоптанной неприятельской колонной.

Бурульча, как всегда, шумит. Тянет прохладой. На берегах речки среди камней еще тлеют костры. Повсюду консервные банки, обрывки бумаг, окурки.

Не задерживаясь, идем к цели. И через полчаса, достигнув скрытого места, располагаемся на отдых. Подкрепляемся всухомятку. Пусть каратели собирают силы туда, где вчера был бой, пусть ищут там партизан. Мы же отдыхаем у себя дома. Нас надежно укрывают густые заросли могучего леса и резко пересеченная местность. Чувствуем себя еще увереннее, чем вчера.

Пригревает солнце. Дрема прямо-таки одолевает. Но спать никому нельзя. И я, проверив посты, достаю из планшета дневник.

«Происходящее сейчас в блокированном врагами лесу удивляет. Офицеры Енекке и Клейста обрушивают на головы своих горных стрелков тысячи проклятий, но поднять их в атаку против горстки партизан не могут. А мы с Миронычем с трудом сдерживаем нашу горстку людей от схватки с восьмитысячной оравой»…

Этой же мыслью делюсь и с присевшим рядом комиссаром Егоровым.

— Что, Мироныч, политико-моральное состояние личного состава на уровне?!

— Выше всякого уровня, — с серьезной озабоченностью отвечает он. — Федоренко наш маневр окрестил «перемирием с немцами».

Собираем командиров и комиссаров отрядов. Обсуждаем вместе: ввязываться в бой с врагами или нет?

— В чем состоит задача противника? Обнаружить партизан, зажать и разгромить их. И если в лесу находится только командное ядро бригады, то уничтожить это ядро. Так?

Молчание.

— А в чем, в таком случае, состоит наша задача? Очевидно, никак не в том, чтобы подставить это ядро под удар. Вчера мы пошумели, привлекли силы противника, а сами переметнулись в противоположный сектор. А что дальше? Обнаружить себя и тут? Дать еще бой и затем вновь маневрировать? Или строго придерживаться принятого нами плана: на день-два исчезнуть, потом, когда каратели обшарят район аэродрома и расползутся вновь по всему массиву, второй раз обнаружить себя в том же месте, где дали им первый бой? Пусть опять стягивают туда силы и переворачивают там землю.

Кажется, подействовало. Разошлись. О «перемирии с немцами» ничего не слышно. Но утром вновь является Федор.

— Я не помню, как там по вашему плану, когда опять нам шуметь, но думаю, что сегодня уже пора. Поручите мне, — просит он.

Сдержать его невозможно. Принимаем предложение и разрабатываем задачи. Первое: вывести из леса Гузия с Островской, Владимира Сидорова и других разведчиков, идущих в города и села. Второе. Наступает время возвращения минеров с рельсовой операции. А в лесу прочес. Поэтому надо расставить по тайникам парные посты — «маяки», которые будут встречать наших минеров.

Третье. В «почтовых ящиках» оставить новые задания и пачки листовок для подпольщиков, чтобы те разъяснили населению, что партизаны не разбиты. Только после этого дать новый бой противнику в районе аэродрома.