Александр Михайловский - Пусть ярость благородная

Командир «Аскольда», изумленно крестясь, в оцепенении смотрел, как в облаках дыма, пара и пламени гибнет краса и гордость японского флота. Секунд сорок спустя докатилось громовое «ГР-А-Х-Х», которое еще долго перекатывалось над морем.

А по русским кораблям прокатилась волна громового «УРА». В воздух взлетели офицерские фуражки и матросские бескозырки. Впервые за всю эту бестолковую войну японский флот сам оказался в роли безнаказанно расстреливаемой жертвы. После гибели «Варяга» и «Корейца», «Енисея» и «Боярина», после повреждения «Ретвизана», «Цесаревича» и «Паллады» военная фортуна повернулась к русским лицом, а к японцам, соответственно, задом.

Макаров повернулся к Дукельскому.

– Лейтенант, передайте на броненосцы – отставить выход в море. Господа, теперь там, в принципе, и крейсерам делать нечего, все уже сделано до нас.

– Степан Осипович, – произнес Рейценштейн, – глядите, два японских броненосца не утонули, может, все-таки…?

– Николай Карлович, – ответил Макаров, – обратите внимание на их крен – да они же беспомощны, аки младенцы. Если надо, их и наши крейсера минами добить смогут, даже Того, который вертится как оглашенный. Так что сделаем вот так – «Новик» произведет разведку. Вирену на «Баян» передать – пусть принудит оставшихся на плаву японцев спустить флаг, если откажутся – добить артиллерией. «Аскольд» выдвигается навстречу к этим неизвестным русским крейсерам. Уж очень мне все это любопытно, господа… Тем более что они и сами идут к нам навстречу.

– Ваше превосходительство, а что мы будем докладывать в столицу, Государю Императору?

Молчавший до этого полковник Агапеев задумчиво смотрел на приближающиеся неизвестные корабли. На их бортах, размалеванных разноцветными треугольниками в серо-голубой гамме, ярко светились выписанные белой краской крупные цифры полуторасаженной высоты. Пятьсот шестьдесят четыре у головного, и семьсот пятнадцать у замыкающего. И что бы вообще значила вся эта нумерология?

– Александр Петрович, – ответил Макаров, – а вот это будет зависеть, от того, ЧТО мы узнаем от командиров этих «индейцев»…

– Степан Осипович, – обратился к адмиралу Дукельский, – с наблюдательного поста на Ляотешане сообщают, что с юго-запада, из-за Ляотяшаня к Порт-Артуру подходит группа из восьми транспортов в сопровождении двух больших миноносцев.

14 марта 1904 года Утро, Батарея Электрического Утеса

Капитан Николай Васильевич Степанов – командир батареи.

Поручик Борис Дмитриевич Борейко.

Примечание: в сухопутной артиллерии того времени дистанции измерялись в саженях, одна сажень = 2,1336м.

– Эх, Борис Дмитриевич, Борис Дмитриевич. Ну не пойдет днем Того на расстоянии выстрела от нас. Вы его уже столько раз огорчали.

– Ну а вдруг? Готовым к неожиданностям надо быть всегда… – Поручик Борейко поднял бинокль к глазам. – На дальномере?

– Восемь тысяч двадцать.

– Вот видите, Борис Дмитриевич. Да и курс его почти чисто на запад – мимо нас идет.

– А вы, господин капитан, не думаете, что хоть не сам Того, так крейсера его рискнут нас пощупать? Подлетят, дадут пару залпов и сбегут, пока мы возимся. Да и артиллеристам нашим тренировка нужна, пусть в любую минуту готовы будут. На дальномере?

– Семь тысяч девятьсот двадцать.

– Да, Николай Васильевич, этот подлец пройдет от нас примерно в тринадцати верстах, а потом и отвернет мористее. Наша эскадра уже выходит на внешний рейд. Но следить за ним надо, конечно, чтобы не учинил какой каверзы.

– Ваше благородие господин капитан! – крикнул наблюдатель. – У япошек легкий крейсер горит, крайний в колонне.

Офицеры одинаковым движением вскинули к глазам восьмикратные цейсовские бинокли.

– Не вижу причины пожара… – недоуменно проговорил Степанов, – Разве что… ага, да они под накрытием, родимые… Но кто же их?

– Николай Васильевич, – окликнул командира Борейко, – гляньте, мористее, прямо за японцами, почти у самого горизонта. Видите? Там вроде корабли, но их очень трудно обнаружить, они как-то сливаются с морем.

– Ну и глаза у вас, Борис Дмитриевич, как у орла! – отозвался Степанов. – Но до чего же хитро придумано, ни за что не увидишь, а увидишь – не прицелишься, мелькает все время.

Затаив дыхание, офицеры наблюдали, как вроде бы из пустого места засверкали вспышки выстрелов.

– А ведь концевой японец-то утоп! – с удивлением протянул поручик Борейко, – ну дела-а! Что это у них там за пушки, молотят как из картечницы, а снаряды как бы и не восьмидюймовые… Интересно было бы глянуть, хоть одним глазком. Смотрите, Николай Васильевич, опять накрытие! Вот окропил так окропил! И как кучно! Ох! Что это там горит, неужто в пороховой погреб гостинец засадил?