Леон Юрис - Боевой клич

Шквал огня обрушился на японцев, но это уже не могло остановить их. Они прорвались и сцепились с морпехами в рукопашную. Им удалось потеснить десант ярдов на пятьдесят, в это время подоспела вторая волна атакующих, и морпехи уже понимали, что гибель неизбежна.

И вот тогда вперед выскочил Ковбой Шапиро с двумя дымящимися пистолетами в руках, и морпехи услышали рев, сорвавшийся с его губ:

— Крови!!!

Его пистолеты опустели, и он швырнул их в наступающих японцев.

— Крови!!!

Шапиро вдруг опустился на колени. Морпехи не верили своим глазам. Легенда морской пехоты, их неуязвимый капитан корчился в агонии, как обыкновенный смертный. Кровь лилась изо рта, из носа, из ушей, но он из последних сил полз к врагу, протягивая скрюченные пальцы, чтобы еще кого-то убить, и все хрипел:

— Крови... крови...

Может, он не был человеком? Сознавал ли он, что сделал то единственное, что могло поднять его людей и заставить совершить невозможное? Что толкнуло его вперед, заставило принести себя в жертву? Или, может, Макс Шапиро был просто сумасшедшим, одержимым манией убийства и жаждой славы?

Остатки второго батальона поднялись во весь рост, но это были уже не люди. В атаку шли дикие, кровожадные и беспощадные звери, которые ревели одно слово:

— КРОВИ!!!

— Алло, говорит КП, говорит Маккуэйд, третья рота. Мы остановили их. Остановили.

— Алло, Маккуэйд, говорит КП. Подкрепление уже высаживается на берег.

После того, как второй батальон остановил и отбил контратаки японцев, битва за Сайпан для него закончилась. Батальон понес слишком большие потери, чтобы снова посылать его в бой. За последние сутки в нем сменились четыре командира: Хаксли, Велмэн, Пэган и Марлин. Но в моем сердце был всегда только один командир — Френч Хаксли. Именно он сделал из салаг настоящих морпехов, и он же заставил доказать это их собственной кровью.

Судьба Сайпана решилась, когда на остров десантировалась третья дивизия морской пехоты. Потом нас бросили на соседний остров Тиниан. Операцию по захвату этого острова называют блестящей. Заверяю вас, что это не совсем так. Я был ранен и отправлен в госпиталь на Сайпан.

Капеллан Петерсон радостно приветствовал меня в своей палатке.

— Ну, как дела, волчина?

— Все путем. Им не отвертеться от меня, пока не отслужу все тридцать лет.

— Я выполнил твою просьбу, Мак. Падре Маккэйл передает тебе личные вещи Педро. Это ты очень здорово придумал.

— Если есть адрес Гомеса, то я могу заехать и к его семье.

— Не всякий стал бы тратить свой отпуск, чтобы разъезжать по семьям убитых.

— Это все, что я могу сделать для моих мальчиков. И еще... я хотел спросить. Что там с Энди?

Капеллан печально покачал головой.

— Только время лечит раны. Я тоже пытался говорить с ним. Скоро врачи восстановят его лицо, но...

— Но не вернут ему ногу, — закончил я.

— Да. Это ужасно, Мак. У него прекрасная жена и есть ради чего жить. Я принес ему письмо, которое она прислала, но он швырнул мне его в лицо, даже не прочитав.

Я взял у него помятый конверт и распечатал его.

"Любимый мой!

У нас родился сын..."

Я посмотрел на Петерсона.

— Это как раз в тот день, когда мы десантировались.

Капеллан кивнул, и я продолжал читать:

— "...Орет он, как настоящий морпех, а ест, как лесоруб. Ты даже не представляешь, как я счастлива. Энди, я знаю, где ты, и мы с Тимми живем тем днем, когда ты вернешься домой. Мои родители очень помогают мне. Отец все время нянчится с малышом, а мама собирает рецепты американской кухни и говорит, что должна как следует откормить тебя.

Очень ждем. Возвращайся скорее.

Твоя любящая жена Пэт".

Я бросил письмо на стол.

— Ничего, Мак. Он вернется к ней. Любовь слишком сильный магнит для любого мужчины...

Возле палатки меня ждал Непоседа.

— Мак, завтра я уезжаю.

— Домой?

— Домой.

— Я думал заглянуть к Энди.

— Я только что был у него, но он послал меня ко всем чертям.

— Все равно пойду...

Миновав длинный ряд коек, где лежали безрукие и безногие люди, я подошел к кровати Энди. Голова его была вся в бинтах, только глаза и губы оставались свободными от повязок.

Я поставил стул рядом с кроватью.

— Здорово, пират. Как ты тут?

— Если пришел утешать, то лучше вали отсюда, Мак.

— Я пришел попрощаться.

— Прощай.

— Да брось, Энди, доктор говорит, что через год у тебя на морде даже шрамов не останется.