Лесли Томас - Девственники в хаки

После этого Таскер повернулся к Лонтри и посмотрел на него серьезным, чуточку печальным взглядом.

– Меня ведь могут убить раньше. Может жe так случиться, правда?…

Бригг, сидевший на койке и писавший письмо Джоан, своей девушке, поднял голову. Лицо Лонтри озабоченно вытянулось, очевидно он разделял озабоченность друга. Некоторое время оба лежали молча; их простыни продолжали вздыматься как палатки арктического лагеря.

– Действительно, – сказал наконец Лонтри. – Могут. Убить, я имею в виду… В войсках парни гибнут постоянно. Конечно, это происходит не здесь, а на материке, однако расстояние не так уж велико. Только на этой неделе пришли документы еще на трех погибших. Я видел их бумаги – личные номера у всех троих начинались с 2234… А ведь они были моложе нас, точнее – позже призвались. Меня очень это беспокоит.

В действительности же, единственной потерей, которую понес пенглинский гарнизон за все время своего существования, был капрал-повар, который однажды лунной ночью отправился в пьяном виде прогуляться по дороге и попал под грузовик. Тело похоронили на следующий день со всеми воинскими почестями. Таким образом, шансы Бригга, Лонтри и остальных на геройскую смерть были более чем призрачными. Как, впрочем, и шансы Бригга покончить со своей «девственностью» и попробовать, что же такое настоящая половая жизнь. Был, правда, один способ, и Бригг его хорошо знал, однако ему не хотелось начинать с платных услуг. Во-первых, он считал, что финансовые вопросы могут испортить все удовольствие от первого раза. Кроме того, Бригг опасался, что посещение известных мест может войти в привычку, а это было не только достаточно дорого, но и негигиенично.

В Пенглине было, конечно, небольшое общежитие Женской вспомогательной службы сухопутных войск, однако девицы там как назло подобрались такие, словно каждая из них с десяток лет назад стала победительницей конкурса-красоты-наоборот. Они были самыми уродливыми женщинами в мире; этого факта не могло отменить даже полное безрыбье и отсутствие светлых перспектив. Над некоторыми из дам, к тому же, словно тяготело проклятье: один любвеобильный ефрейтор, служивший стюардом, был застигнут со своей пассией на столе в офицерской столовой и до сих пор отбывал трехмесячный срок на сингапурской гауптвахте. А всего через несколько ночей после этого прискорбного случая безобидный механик из оружейной мастерской, собравшийся потискать предмет своей страсти в придорожной канаве, густо заросшей слоновьей травой, был невзначай орошен проходившим по шоссе солдатом Гусарского бронеполка, который остановился помочиться.

В силу этих причин Бригг никогда не рассматривал девиц из ЖВС всерьез. Гражданские служащие – малайки и китаянки – в большинстве своем выглядели достаточно привлекательно и женственно, однако даже разговаривать с ними было, порой, не легко. Жены офицеров – серолицые и робкие или розовощекие и цветущие – могли, теоретически, решить проблему, однако о том, чтобы подступиться к ним, было страшно даже подумать. Что касалось сержантских жен, то они самим Господом не были предназначены для любви, хотя сами они, возможно, считали иначе.

И была еще Филиппа – двадцатилетняя дочь полкового старшины Раскина. О ней Бригг даже не осмеливался мечтать, ибо всякий раз, когда он задумывался о Филиппе, его начинали преследовать по ночам стыдные, жаркие сны, и ему приходилось выходить на балкон, чтобы выпустить пар и немного остыть: Иногда на это требовался час или больше.

Когда во время войны в Пенглине стояли японцы, они вывели на поле для крикета нескольких пленных австралийцев и убили их, а тела закопали тут же в неглубокой, широкой яме. Месяца через три после того как Бригг попал в пенглинский гарнизон, могилу случайно обнаружили солдаты, копавшие вокруг спортивной площадки новую дренажную канаву.

Сначала они выкопали из земли две малокалиберные японские пушки, и начальник гарнизона полковник Пикеринг радостно заморгал здоровым глазом, ибо это было первое трофейное оружие, добытое подразделением под его командой. Полковник тут же приказал очистить пушки от красной глины, которой они были облеплены, и с тех пор каждый, кто попадал в наряд за какой-нибудь проступок, обязан был целый час полировать и драить трофеи.

Когда пушки засверкали так, что на них больно было смотреть, их торжественно отволокли к караульному помещению и выставили на всеобщее обозрение. А буквально на следующий день команда землекопов, преодолев еше несколько ярдов траншеи, наткнулась на могилу.