Иван Дынин - Земные громы [Повесть]

— Да, — вздохнул он, — не следим мы за работой иностранных конструкторов, надеемся на их честность. Но вы, товарищи, на верном пути, проводите свою линию, а мы вас поддержим.

Возвращение Грабина и Горшкова было встречено в КБ-2 бурно. Их приветствовали, как летчиков после дальнего беспосадочного перелета. Даже те, кто совсем недавно осуждал Грабина, называя уклонистом, теперь пожимали ему руку. Немецкие специалисты притихли, молча наблюдая за ликованием русских.

Торбин тоже встретил Грабина с улыбкой:

— Рад за тебя, Василий Гаврилович, у меня как гора с плеч свалилась.

Первым делом решено было изменить порядок распределения заданий между конструкторами. Один и тот же механизм, агрегат или узел должны были одновременно разрабатывать немецкие и советские инженеры. Работа не делилась на главную и второстепенную, а конструкторы — на мастеров и подмастерьев. Качество выполнения заданий определялось в результате соревнования. Это сразу же изменило деловую атмосферу в конструкторском бюро. Статья, напечатанная в стенгазете, была обсуждена на заседании парткома Всесоюзного орудийно-арсенального объединения и получила полное одобрение. И вдруг вернулся Фохт. Он пришел на работу как ни в чем не бывало. Но это был уже не тот Фохт. Он стал любезнее и внимательнее к людям, в том числе и к советским конструкторам. Часто останавливался у их кульманов и наблюдал за работой. Удивления или восхищения не показывал, но по всему чувствовалось, что он озадачен. Те, в чьи способности он не верил, работали толково. И ему, как специалисту, это нравилось. Нередко он давал им советы, указывал на ошибки, помогал найти выход из трудного положения.

Приезд Фохта совпал со слиянием КБ-2 с соседним КБ-1 в единую организацию. Начальником объединенного бюро стал опытный инженер-конструктор Владимир Николаевич Дроздов, а на должность его заместителя был назначен Василий Гаврилович Грабин. Русских специалистов стало значительно больше, немцы и вовсе потеряли свой былой вес. Они уже не были на первых ролях, а поэтому и держали себя скромнее. Шел 1932 год.

Встречаясь с Грабиным, Фохт, ранее вроде и не замечавший его, теперь здоровался первым. По служебному положению Василий Гаврилович был для него начальником, а чинопочитание в Германии было весьма развито. Дела в КБ шли в гору. Надобность в иностранных специалистах постепенно отпадала, и однажды начальник Всесоюзного орудийно-арсенального объединения Будняк, обсуждая с Грабиным организационные вопросы, спросил:

— А могли бы мы откомандировать назад немецких специалистов?

— Вполне, — ответил Грабин, — и почти без ущерба. Наши конструкторы дублируют все работы, выполняемые иностранцами. Получается неплохо.

— Значит, можем? Это хорошо. А я, признаться, не знал, что ответить, когда меня запросили об этом.

— Хорошо бы не всех сразу, а по частям, небольшими группами, по мере выполнения заданий.

— Тоже правильно. — Будняк поднялся, считая вопрос решенным. — Подготовьте, Василий Гаврилович, конкретный график отправки. Наметьте числа, назовите фамилии. Немцы, они порядок любят.

Фохт покидал Москву последним. Прощался он со всеми сухо, не выражая ни восторга, ни сожаления, будто уходил до завтра. Только возле Грабина задержался.

— Я ценю вас, — признался он, — как это по-русски, вашу напористость. Вы будете хороший руководитель. До свидания.

— Прощайте, господин Фохт.

— О! Прощайте?! Это значит, разрешите пойти вам вон! Правильно я понял?

— Не совсем. У нас, когда расстаются надолго, всегда так говорят.

Василий Гаврилович работал с утра до вечера. На белые листы ватмана ложились тонкие линии. Замысловато переплетаясь, они составляли законченную картину детали, узла или агрегата пушки. Картина эта была раздроблена: вид спереди, вид сбоку, вид сверху. И только специалист, всмотревшись в чертежи, мог представить объемные контуры будущего изделия.

А поздним вечером, когда Грабин, уставший до предела, падал на кровать и сразу же проваливался в сон, ему опять виделись творения его рук. Вычерченные детали вдруг оживали, заштрихованные места заполнялись металлом, перед глазами возникали детали и узлы в их законченном виде. Потом они объединялись, легко дополняли друг друга — и рождалась пушка. Порой она была внешне похожа на десятки других орудий, виденных и изученных им. А иногда возникало нечто новое, оригинальное не только по внешнему виду, но и по своим тактико-техническим качествам.