Овидий Горчаков - Вне закона

Но было уже поздно. Алихалуб уложил атамана, а Баламут – адъютанта рядом с остальными бандитами. Алихалуб весь дрожал. На перекошенное мукой лицо его страшно смотреть. Обратно к подводам он шел точно пьяный, волоча за собой карабин.

Опять окружили нас жители Заболотья.

– Что, Боровик, напугали тебя бандиты? – спросил я нашего ездового, когда мы выехали из деревни.

Мальчонку бил озноб. Даже веснушки его побледнели.

– Дык я не боязливец! – с обидой ответил этот паренек и добавил неожиданно: – Козлова Ваську тоже треба… А як же? Он Надю згалтовал?.. За Алену вы вон как отомстили, даром что в лицо никогда не видали, а за Надю?..

– Много ты, пшингалет, понимаешь! – обрезал его Баламут, который в это время соскочил с задней подводы, чтобы прикурить у меня. – У дяди Васи с тетей Надей роман был, ясно? Пойди разберись теперь, кто прав, кто виноват! – Он прикурил. – Эх ты, Мальчиш-Кибальчиш! Жизнь, брат, сложная штука…

По всему видно было, что в этой «сложной штуке» лейтенант Виноградов не очень-то разбирается.

Алихалуб вдруг повалился на дно телеги и, застонав, уткнул лицо в солому.

– Не надо, друг! – Я обнял его за плечи.

– Да брось ты этих гадов жалеть! – не своим голосом крикнул Баламут. – Звери, изверги!..

Алихалуб поднял перекошенное, мокрое от слез лицо и, давясь, проговорил:

– Зачем жалеть, я ненавижу их… И в лагере ненавидел хуже фашистов!.. Витя недавно говорил мне о панфиловцах – то настоящие герои, а вот эти… И один был совсем земляк – Южноказахстанская область, Аринский район, Ожалг-Джагаш!

Он снова уткнулся в солому, сжал голову руками. «Надя, Алена, эти бандиты… – тоскливо думал я. – Не о таком писали Джек Лондон и Майн Рид… Надо понять эту жизнь, а не отмахиваться от нее пустыми словами: жизнь, мол, сложная штука!»

Опять становилось душно. В небе линяла радуга…

Шумную и радостную встречу устроил нам в Александрове Иванов, успевший уже в ожидании бани побриться и приложиться к бутылке. Он лихо вскочил на телегу и, стреляя нахально-оловянными глазами, стал энергично рыться в трофеях, подыскивая что-нибудь подходящее для своего очередного наряда.

– Вот диагональ фартовый, – бормотал Иванов, распуская и улыбке толстые мокрые губы. – Ах, как вы неаккуратно! Отстирается?

– Что ж ты, черт губастый, сбежал в самый критический момент! – накинулся на него Баламут. Втайне, конечно, он был доволен, что нам двоим удалось уничтожить всю банду.

Но Иванова трудно было смутить.

– Мое начальство, – ответил он доверительно, – дорожит моей жизнью. Я разведчик, и мне не разрешено лезть на рожон. Ясно вам, Баламут?

– Сам ты баламут, – заявил я Иванову, перебирая трофейные винтовки. – И трепач порядочный!

– Можно мне взять винтовку? – спросил Боровик.

– Ну вот еще! Это тебе не игрушка! – забубнил Иванов.

– Бери, Мальчиш-Кибальчиш! – сказал Боровику Баламут. – Что винтовка не игрушка, ты узнал сегодня.

«Как близко за одно утро узнал я этих людей!» – думал я, глядя на Баламута, Боровика, Иванова. Когда я выезжал часа четыре назад из лагеря, совсем другими людьми казались они мне. И я сам казался себе другим, был другим.

– Трогай! – сказал Боровику Васька Виноградов, которому, оказывается, вовсе не шла кличка Баламут.

– Куда вы? Стойте! Я вам уже и баньку организовал, и веники, и этого самого… перваку сообразил!

Мы мчались в лагерь. Через полчаса Щелкунов, Терентьев и Шорин получили назад свое оружие из рук самого Самсонова.

На утренней заре, в час, когда на тропах тают ночные туманы, возвращались мы с Щелкуновым с задания. Ночью мы побывали в поселке Вейно, где тайно встретились с нашими связными-подпольщиками и получили очередную сводку разведданных о немецких частях в Могилеве. От Длинного я знал, что эти сведения понадобились капитану для проверки данных, добытых неделю назад Надей.

– По-моему, Самсонов хочет и Богомаза проверить, – сказал мне Длинный. – Но, как видишь, это дело пустое. Сведения Богомаза куда полней наших! А вот с Надиными не совпадают. Она и сама призналась, что не ходила в Могилев. Сведения из пальца высосала.

Из Вейно шли быстро, спешили до свету добраться до партизанских деревень. Рассвет теперь намного опережает восход солнца.

От села Красница, где застал нас золотистый рассвет, было недалеко до леса. Красница – партизанское село. Отряд Аксеныча днем и ночью держит в нем заставу из нескольких партизан, и потому мы сразу же почувствовали себя в безопасности и ночные рискованные приключения казались уже смутным сном.