Даниил Аль - Дорога на Стрельну

Зелёная ракета из-под горы прошуршала в небо.

— Как полагаете, сержант, — спросил капитан у Шведова, — удержим оборону?

— Продержимся малость. Немцы ночной бой вести не умеют, избегают его… А тут уж им, видно, приспичило… Штурмовать высоты тоже не великие мастера. Обычно в обход норовят… Но и мы тоже не в лучшем виде их тут встречаем. Окопчики не отрыты для бойцов. Все на голом месте. Огневых средств мало…

— Кто же знал, что так получится! Отдам приказ: «Всем умереть, но с места не сходить!».

Капитан уже приподнялся было на локте, чтобы встать, но Андрей тронул его за рукав.

— Извините, товарищ командир. Только приказа «Всем умереть!» давать не надо бы. Люди могут умереть ещё до боя. Тут бы такие слова найти, чтобы не погасли люди, а загорелись.

— Не мастер я на слова, сержант. Да и времени нет особенные слова подыскивать.

— Времени отмерено мало, — подтвердил Андрей. — Минуты.

— Ладно. Скажу по-простому, как сам чувствую.

Капитан встал во весь рост и громко, так, чтобы слышали все, сказал:

— Сейчас бой будет. Справа и слева от нас обороняются другие подразделения штаба дивизии. А дивизия была там, внизу… Нам надо этот участок удерживать до конца. Фланги наши прикроют. На другую помощь приказано не рассчитывать. Короче, каждому быть за десятерых. А эту землю, — капитан несколько раз указал пальцем на траву, — приказываю эту землю считать Ленинградом.

Последние слова подействовали на меня необыкновенно. Я почувствовал, что сам вместе с землёй, к которой приник, тоже Ленинград. Крошечная частица его брони и гранита, его огня и стали.

Атака началась миномётным огнём. Потом полезли солдаты… Автоматы. Каски. Пряжки. Галдёж, заглушённый сплошным треском очередей.

Мы открываем огонь. Командиры бьют из пистолетов. Среди них Будяков и задержавший нас лейтенант. Капитан стреляет из своего маузера, надетого на деревянную кобуру как на приклад.

Немцы то лежат под самой кромкой высоты, то вскакивают и пытаются бежать вперёд, на нас. Струи пуль тогда сгущаются. Одни свищут мимо ушей, другие стукаются в деревья, третьи вбиваются в землю. Их тоже слышно. Кажется, и нет нигде живого, непродырявленного пространства.

А Шведов кричит пограничникам:

— Держись, ребята! Бой пока жидкий! Разведочка!

Я бью хоть и одиночными выстрелами, но не прицельно. Хочется разряжать винтовку все скорее и скорее. Целиться некогда. Понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Еле удерживаюсь от того, чтобы не стрелять очередями. Но вот ударил пулемёт с чердака дома.

— Ага! Не понравилось! — кричу я.

Пулемётная очередь, точно щёточкой, смахивает с кромки высоты фашистов.

— Ура! — зычным басом закричал младший лейтенант Корнейко. — За Родину!

Во главе своих пограничников он ринулся вперёд, под гору.

Вслед за ним поднялись и командиры — Будяков, лейтенант и какие-то трое очкариков. Побежал вперёд капитан. Побежал и я, держа наперевес винтовку с примкнутым штыком. Мы все кричим «ура!» надрывно, нестройно, но громко.

Гитлеровцы покатились вниз, не приняв бой.

— Назад, назад! На исходный рубеж! — скомандовал капитан.

Мы вернулись на свои позиции. Наши потери — один убитый и трое раненых. Двое сами направились к дому на перевязку, третьего понесли на плащ-палатке. Среди комсостава потерь не было. Все расположились на прежних местах возле деревьев и пней.

Внешне все в нашем саду осталось прежним. Могло показаться, будто ничего и не происходило. Тем не менее произошло многое. Андрей кратко выразил это своим выкриком: «Разведочка!» Немцы провели разведку боем. Противник нащупывал слабое звено в обороне высоты. И он такое звено нащупал. Наша контратака не могла обмануть немцев. Они наверняка разглядели, что здесь обороняется кучка бойцов и несколько плохо вооружённых штабистов.

— Эй, хлопец! — кричит мне от сарая старшина Доценко. — Дуй сюда!

Я бегу к сараю.

— Тащи вот оружие.

Оказывается, у запасливого старшины есть ещё несколько винтовок. Беру все шесть — по три ремня в каждую руку.

Раздаю винтовки командирам.

— Алло, друг, дай винтовочку по знакомству.

Кто это зовёт меня? В темноте не сразу различишь. Зарево хорошо освещает небо, но слабо — землю. Ага, это лейтенант с косыми баками. Он дружелюбно улыбается. Его круглое лицо вместе с диском фуражки напоминает блин на сковороде.

— Держите. Стрелять умеете?

— А как же!

— Тогда зачем рамку прицельную подняли? Расстояние будет всего тридцать метров.