Иван Арсентьев - Суровый воздух

– Живой, дружок? – услышал он голоса бойцов.

– Там… в кабине раненый стрелок, – прохрипел Остап.

Уманский сам, без чьей-либо помощи, вылез из кабины и, качнувшись, упал. Десантники подняли его, бегом понесли в сторону.

– Разбирайте шинели, довольно! – крикнул кто-то. Остап приподнялся, но пропитанный бензином парашют вспыхнул с новой силой.

– Нож! Режьте лямки! – крикнул Остап хриплым голосом.

– Муканов, скорее режь!.. – как эхо повторил чей-то голос.

– Сейчас… Ах, ты… Здесь он был, в кармане. Да где же он, проклятый?

– Бери мой! – яростно крикнул третий голос. Через секунду отрезанный парашют, описав в воздухе дымную кривую, упал на землю. Остап вскочил. Одежда на нем тлела.

– Гад тут у вас медицина? – спросил он.

– Вон бежит, – показал боец на приближавшуюся женщину с сумкой через плечо.

– Дойдете до медпункта? – подбегая спросила его фельдшер.

– И вас могу донести, – попытался улыбнуться Остап. Но улыбка на его почерневшем лице получилась такая, что даже военный фельдшер, видавшая виды, вздрогнула и отвела в сторону глаза.

Остап ступил несколько шагов. От сгоревших кирзовых сапог остались одни дымящиеся опорки, хлопавшие по пяткам.

Он швырнул опорок в горящий самолет.

– Он, случайно, не рехнулся? – раздался за спиной чей-то сочувственный голос.

Летчик резко остановился.

– Не беспокойтесь, товарищ, шарики у меня на месте. Просто мне сегодня не повезло и, сделав небольшую паузу, добавил: – Между прочим, вы разбегайтесь от машины. Чего доброго, баки взорвутся.

Через полчаса он лежал на носилках у порога землянки медпункта, зашнурованный в спальном мешке. Ожидали, когда появится санитарный самолет и заберет с собой обоих раненых, чтоб переправить их через пролив.

Глаза летчика слезились, и он не совсем хорошо разглядел офицера, подошедшего к нему в сопровождении военфельдшера.

– Я начальник связи Н-ского артполка, – отрекомендовался он. – Мне приказано узнать, кто вы, чтобы сообщить на Большую землю о вашей посадке.

– Кто я? – переспросил Остап, с трудом раскрывая обожженные губы. – Я есть мумия из пирамиды Хеопса… Вы знакомы с Хеопсом?

– Что? Ах, да… то есть нет. Хм… Он еще шутит!.. – воскликнул офицер-связист, и в его взгляде отразилось удивление, граничащее с восхищением. – Вот это парень! – И он, сняв с пояса заветную фляжку, потряс ею возле уха. Внутри забулькало. – Ну-ка, мумия, глотни элексира бодрости, – приставил он горлышко ко рту летчика.

– А!.. – сделав несколько глотков, крякнул Остап. – Теперь все стало по своим местам: война – в Крыму, «ил» – в дыму и коньяк – в желудке… – И минуту помолчав, спросил: – А вы ощущаете, товарищи, как сладко пахнет жизнь? Чудесно! Как никогда… «О Танюша. мы еще покочуем с тобой по ее ухабам», – мысленно заключил он.

Прорвав серую пелену тумана, самолет Черенка приземлился на аэродром в Трактовом. С момента посадки прошло больше часа. Грабов, Остап и Оленин не возвращались. Аверин, вертевшийся все время на стоянке возле Тани, с тревогой поглядывал на часы. Расчетное время выходило. Подождав еще минуты две, он хмуро сказал: – Всё!.. – и ушел на командный пункт. На стоянке остались Таня и техник Школяр. Присев на ящик из-под бомб, девушка неотрывно глядела на запад, прислушиваясь к отдаленному гулу. Были моменты, когда она отчетливо слышала нарастающий звук приближающихся «илов», но тут же, разочарованная, опускала голову – это гудела многоорудийная коса Чушка. Потом затарахтел мотор невесть откуда появившегося самолета. Сначала он не привлек ее внимания – санитарные самолеты садились здесь часто, – но когда она увидела, что к месту посадки помчалась санитарная машина, побежали люди, ее охватила смутная тревога. В предчувствии чего-то страшного сердце девушки тоскливо сжалось, она не выдержала и побежала следом за всеми. Подбегая, она увидела, как два бойца подняли носилки. На них лежала вытянутая фигура, завернутая в простыню. В ней показалось Тане что-то знакомое, до боли родное. Не добежав нескольких шагов, она увидела: дверца машины захлопнулась, взвыла сирена, и машина уехала. Самолет тотчас же взлетел и, глухо рокоча, потонул в тумане. Тяжело дыша, Таня остановилась. В широко раскрытых глазах ее застыли тревожное ожидание, затаенная надежда. Она растерянно молчала, но умоляющий взгляд ее спрашивал: «Скажите же. кто это?» Чья-то рука мягко взяла ее за локоть. Таня оглянулась. Сзади стоял хмурый Черенок.