Иван Арсентьев - Суровый воздух

– Атакую! За мной! – раздался его голос в эфире. – Есть… – коротко баском ответил Борода и, дав полный газ мотору, последовал за ним. В прицеле запрыгали повозки, лошади, люди с нелепо поднятыми руками. Штурмовики, снижаясь, неслись к земле. Струи огня хлестали из всех стволов. Еще заход. Нажим на кнопку – и краснохвостые ракетные снаряды, фыркая, вырвались из-под крыльев. Атака следовала за атакой.

Снова в перекрестке прицела судорожная пляска колес, лошадиных голов, ног. Третий заход… пятый… восьмой…

– Еще заход! – слышалась в шлемофоне команда Грабова.

– Есть еще заход! – отвечал Борода.

– Кроши! – коротко и сурово приказывал Грабов и нажимал гашетки пушек и пулеметов.

Через несколько минут от обоза остались одни тлеющие обломки повозок да несколько солдат, обалдело носившихся по полю, сверкая соломенными эрзац-валенками, о которых Остап в полку говорил: «Последняя мода сорок третьего года – валенки фирмы „Гитлер капут“.

Самолеты развернулись на восток и понеслись вдоль железнодорожного полотна.

«Эх, хорошо, эх, и весело же лететь в полк, когда дело сделано! Жаль, не было внизу на земле никого из товарищей, посмотрели бы на нашу работу в натуре», – думал Борода.

Грабов тем временем вызывал аэродромную радиостанцию.

– Роза, Роза! Я – Омуль! Задание выполнил, идем домой, Давайте посадку.

– Омуль, я – Роза, – еле слышно отдавалось в наушниках. – Ко мне не ходите, у меня пурга. Садитесь на Сосну, на Сосну делайте посадку.

– Сосна… Сосна… – бормотал Борода, скользя глазами по карте. – Где же эта проклятая Сосна? Хм… Во-от она где…

На карте Сосна означала совхоз «Обильное», расположенный возле небольшого городка.

На западной окраине усадьбы совхоза, среди поля, летчики увидели выложенный на снегу посадочный знак – черную букву «Т». Это был аэродром. Выпустив шасси, машины одна за другой пошли на посадку. Аэродром был плохо подготовлен к приему самолетов. Поперек посадочной площадки тянулись борозды пахоты. Едва коснувшись колесами земли, машины запрыгали, застучали по пашне, рубя хвостами землю, пока не закончился пробег.

Борода вылез из кабины, закурил трубку и вразвалку пошел к «звездочке» комиссара, как в полку называли его машину за то, что вместо полагающегося номера на ее фюзеляже белой краской была выведена небольшая звезда.

– Ну вот мы и познакомились с вами в деле, товарищ Борода, – улыбнулся Грабов, пробуя ногой пневматик колеса.

– Да-а… Сосна так Сосна… Хоть стой, хоть падай… Штабники явно ошиблись, давая этой чертопхайке такое название, – невозмутимо заметил Борода, снимая с головы шлемофон и надевая вместо него шапку-ушанку.

Недалеко от машин у черного полотнища «Т» маячила одинокая фигура солдата-финишера с флажками в руках.

– Разрешите обратиться? – подходя к летчикам и приветствуя, спросил он, щелкнув каблуками. – Из какого вы полка?

– Н-ский гвардейский полк, – ответил Грабов. – Что это у вас так пусто?

– Так еще же никого нет. Мы вас послезавтра ожидали, а вы сегодня прилетели. Только мы, как всегда, первые – передовая команда, – с достоинством ответил солдат и в свою очередь спросил:

– А вас чего же так мало?

– А вы нас хоть покормите? Кухня-то работает? – поинтересовался Борода.

– Какая там кухня! – усмехнулся финишер. – У самих третий день кишка кишке дулю тычет… Кухня где-то при перебазировке на мине подорвалась. Приходится пока что нажимать на «второй фронт»…

– А это что еще за второй фронт такой объявился?

– Да все тот же… Заменитель натурального… От союзников, – ответил солдат, вытаскивая из кармана и подкидывая на руке банку свиной тушонки. – Вот он вам, пожалуйста, второй фронт… И марка есть… – Рацион! Норма – банка в сутки!

– И хватает? – недоверчиво спросил Борода.

– Кому как, – улыбнулся солдат. – Ежели червячка заморить, то возможно, ну а для поднятия вообще духа, то жидковато.

– А переночевать здесь найдется где? – спросил Грабов.

– Попробуйте зайти вон в тот барак, может, устроитесь до утра. А так больше негде.

– Но вы ведь где-то спите?

– Какой там сон! Как приехали, так двое суток без отдыха ползали по полю, все мины вытаскивали. Видите? Целую гору надергали, – солдат кивнул в сторону, где на снегу лежали наваленные кучей обезвреженные мины. – Они посевную провели, а мы уборочную… – продолжал солдат. – Ежели уж совсем невмоготу придется, ну вздремнешь часок-другой в автобусе, и снова давай! Сами понимаете, – война!