Семен Близнюк - В лабиринте замершего города

— Покажите, где это на севере вы приготовили для русских самый большой пирог с начинкой?

Обор-лейтенант почему-то помялся.

— Может быть, мне вызвать своих помощников? — жёстко спросил Герке.

Офицер подошёл к карте…

— Вы свободны, — бросил штурмбаннфюрер.

Третьего мая Аккерман чудом выбрался из Праги. По дороге в Замрск заехал к Крылову и сообщил печальную весть:

— Вашел погиб. И все там, в Панкраце, погибли. Все расстреляны.

— Ты знаешь это точно? — спросил майор.

— Наш человек служит в надзирателях. Сам видел: Вашел имел номер 35691. Его истязали в отделе контршпиопажа. Значит, не мог остаться живым.

В Центр полетела радиограмма:

«Приехал из Праги резидент Икара. Сообщил, что 2-го мая радиостанция была запеленгована. Икар схвачен немцами. Крылов».

…6 мая утром по другую сторону от Праги, в Железной Руде — тихом туристкой посёлке в Шумавских лесах — появился серый «Хорьх», сопровождаемый двумя бронетранспортёрами. После полудня жители Шумавы наблюдали, как серая машина и броневики с эсэсовцами отправились к Чертовому озеру, спрятавшемуся в нескольких километрах от Железной Руды, в сосновом лесу.

На берегу озера стояла заколоченная ресторация «У вепря». За неделю до этих событий эсэсовцы выселили отсюда хозяев и оцепили весь район. Бронетранспортёры подъехали к берегу. Солдаты перегружали длинные ящики в лодки, отвозили к середине озера и сбрасывали в воду. Возле ресторации стоял толстяк в синем плаще и рядом с ним худой, с воспалёнными щеками гестаповец. Они наблюдали за солдатами.

После полудня серый «Хорьх» нырнул в сосновый лес. Позади синели мохнатые вершины Шумавы и торчала шапка самой высокой горы — Панциря. Переехав границу протектората, «Хорьх» остановился только по ту сторону, в маленьком немецком городке Вайер-Ейзенштадт. Там пассажиров автомашины ждал самолёт.

…События в Праге развивались не так, как предполагали бежавшие на запад гестаповцы. И не только в Панкраце. Ожесточённые бои, шедшие во всём городе, не давали фашистам возможности перебазировать силы для защиты позиций и на подступах к столице.

Вашел оказался в самом эпицентре восстания — у Старого Места. Он не нашёл Аккермана на его квартире, не знал, что тот уехал в Хоцень… Обшарив компату, нашёл запасные батареи. «К чему? — вздохнул тяжело. — Если бы теперь рядом был родной „Север“… В шкафу неожиданно обнаружил оружие. Вытащил из окровавленной кобуры парабеллум.

Побрёл к Карлову мосту. Почувствовал — пе дойдёт. Расспросил прохожих насчёт больницы, и ему подсказали: на Напрстковой улице — один из медпунктов восставших. В пивном подвале.

Когда человек освобождается от невероятного напряжения, он часто теряет контроль над ставшими уже незначительными, наигранными прежде жестами и словами. Отакар был среди своих. Он, улыбаясь, поглядывал на девушек с белыми повязками, которые подхватили его под руки у входа в подвал. Потом начал что-то объяснять и во время рассказа произнёс неправильно какое-то чешское слово. Позже вспомнил: так произносил это самое слово гестаповец во время допроса, а ведь тот был немцем. Теперь Вашел только удивился: девушки стали в стороне и, глядя на него, о чём-то пошептались. Тут же подозвали часового — паренька с трофейным автоматом, вооружённого для внушительности ещё и двумя гранатами:

— Тоник, поговори с ним!

Документов у Вашела, естественно, не оказалось. Паренёк вытащил у него из кармана парабеллум, отскочил назад, наставив автомат:

— Это — судет! Фашист! Зовите патруль! Рихле!

Странно, но к Вашелу вернулась его выдержка. Попросил закурить. Паренёк отрицательно мотнул головой.

— Напрасно ты так, — улыбался Вашел. — Гестаповцы — даже те свои жертвы угощали…

— Молчи, гад! Становись к стенке! — заорал паренёк.

— У стенки я уже стоял. Позови-ка лучше домоуправа Мирка.

Ота назвал номер дома.

— На том свете с ним встретишься.

— А я только что оттуда возвратился, — все так же спокойно проговорил Вашел.

Подошла медсестра, наклонилась к Вашелу, оттолкнула Тоника.

— Вы извините его, пан, — тихо сказала женщина, перевязывая Вашела. — Молодой, горячий. Да и время такое…

Придвинулись раненые. Один протянул Вашелу сигарету:

— Закури. Что там на улице делается, рассказывай…

Паренёк вернулся, ведя за собой домоуправа. Мирко ахнул:

— Куда же вы исчезли, пане Вашел? Что с вами? Ранены? Вам же надо полежать. Ай-яй! Как же так…