Елена Семёнова - Русский Жребий

Из Италии она вернулась лишь месяц назад с одной единственной целью — ехать на Донбасс. Увидеть собственными глазами происходящее, рассказать об этом и, чем возможно, помочь людям. Автобус и гуманитарка были полностью оплачены Агнией, Вадим же, имевший солидный опыт перехода границы и передвижения через зону боевых действий, должен был доставить «на место» очередных двух добровольцев. Каким образом они с Агнией в столь короткий срок вышли друг на друга и сработались, Валерий так и не узнал. Вадим вообще не отличался разговорчивостью. Да оно и понятно — в конце концов, успех их рискованного путешествия зависел именно от него. Коренной ростовчанин, отец четверых детей, до войны он работал шофёром, а теперь взялся за это тяжёлое и опасное предприятие — возить в одну сторону гуманитарные грузы и «охотников», а в обратную — беженцев. Сколько-то семей он уже спас, две из них жили теперь у него (в тесноте да не в обиде), пока не отыщется другое жильё.

Ребята-добровольцы прибыли из Москвы и Питера. Валерий сразу обратил внимание на москвича Николая. Стройный, хорошо сложенный, светловолосый молодой человек с решительным лицом, которое немного портили слишком тонкие губы, в сочетании с острым, хотя и аккуратным носом, предававшие ему по временам слишком жёсткое выражение, он был сосредоточен на своих мыслях, говорил неспешно и совсем без обычных для молодёжного лексикона междометий и, тем более, мата. Было в этом парне что-то, что, должно быть, правильно называть «порода». Высокий, открытый лоб, светло-синие, выразительные глаза… Не курит, не выражается, на груди крестик серебряный, на руке — маленькие чётки-лестовка. По ним он читает 90-й псалом и «Иисусову».

— Ты, что ль, православный фундаменталист, которыми товарищ Наливайченко доблестных укров пугает? — пошутил Курамшин.

— Он самый, — чуть улыбнулся Николай. — А ещё потомственный монархист и белогвардеец, если угодно.

— Так и есть, — подтвердил его приятель Максим. — У него все предки в Белой армии служили. Вы поспрошайте его, товарищ журналист, он вам расскажет. Такой материал забабахаете, что все ахнут. Это ж не человек, а динозавр, — рассмеялся по-мальчишески звонко. — Стихи наизусть шпарит, библию… Шекспира в шесть лет читал! В подлиннике!

Валерий с любопытством посмотрел на безмятежно улыбающегося Николая.

— Про Шекспира врёт, — ответил он. — В подлиннике я его только в старших классах прочёл. А в шесть лет — как все — в переводе.

— Вы что-то заканчивали?

— Истфак МГУ.

— С красным дипломом!

— Это тоже правда. Признаться, до сего года я им жутко гордился. Да и, вообще, я собой очень гордился, своими предками, своими знаниями. В общем, я мало отличался от тех господ, которые сегодня с идиотским пафосом изрекают: «Слава Богу, что я не «совок»!» Я этим фактом тоже очень гордился. А потом посмотрел, что тут творится, и отчего-то мне перестало нравиться моё отражение в зеркале. А как человеку самолюбивому мне как-то тяжело стало жить с ощущением, что я трус и дезертир, занимающийся словоболудием, пока другие проливают кровь, защищая мою страну. Какое, спрашивается, я потом буду иметь моральное право проповедовать какие-либо идеалы, если отсижусь на мягком диване в то время, когда мой народ убивают? Трусы такого не имеют. Поэтому мне ничего не осталось, как реабилитироваться в собственных глазах, выбыв из рядов дезертиров и встав в ряды воинов.

— И ведь как говорит, а! Как по писанному! — восхитился Максим, хлопнув рукой по коленке. — Чисто как с луны свалился! Погодите, он вам ещё не то расскажет! И галерею предков покажет — она у него в планшет забита.

— На самом деле, Макс рассказывает гораздо лучше, — сказал Николай. — А про меня у него особенно красочно выходит. Так что вы, Валерий Геннадьевич, можете поговорить с ним — он вам всё популярно изложит. А, вообще, я против, чтобы вы обо мне теперь репортаж делали.

— Почему? — спросил Курамшин.

— А о ком его делать? Я ведь ещё даже под огнём ни разу не был. Что ж, рассказывать о том, как я, «книжный мальчик», забросил свои книги и, разругавшись со многими друзьями, обозвавшими меня «колорадом», укатил воевать?

— Между прочим, тоже интересно. Не такая уж обычная история…

— Возможно. Но она будет интереснее, если мне удастся проявить себя в деле. Тогда я буду в вашем распоряжении и чистосердечно отвечу на все вопросы. А пока лучше про Агнию напишите. У неё, вы уже знаете, история тоже примечательная. Да и свой вклад в борьбу она уже внесла.