Игорь Шелест - Опытный аэродром - Волшебство моего ремесла.

В тот же день с «Сапфира-2» сняли левое полукрыло. К моменту, когда представилась возможность заглянуть в глубь ниши центральной части, чтобы увидеть поворотный узел, среди нетерпеливо ожидающих оказались и директор завода, и главный инженер, и главный конструктор Крымов.

И вот консоль крыла бережно выдвинули из ниши центроплана и откатили на раме-тележке в сторону. Первым внутрь заглянул старший механик: он лежал на краю центроплана и, свесившись, подсвечивал нишу переноской. Директор не выдержал, спросил:

— Ну что, Митрохин, что-нибудь видно?

— Э!.. Тут такая штука… Похоже, боковая панель прогнулась в сторону топливного бака…

— Опорная панель?.. К которой крепится кронштейн механизма поворота крыла?..

— Она самая!

— Вот так новость !

Окружавшие директора переглянулись.

— А сам механизм цел?

— Похоже, невредим. Взгляните сами.

Подкатили высокую стремянку, и директор поднялся, за ним Крымов. Лётчикам удалось заглянуть в нишу в числе последних. Стремнин увидел деформированное силовое ребро панели, саму панель, вдавившуюся в полость топливного бака.

Главный конструктор Крымов распорядился разбирать самолёт дальше, чтобы можно было снять всю панель и отправить её на исследование, а директор пригласил всех специалистов на техническое совещание.

Пока шли, Крымов отвёл Стремнина в сторону и, пожав ему руку, сказал:

— Восхищён вашим мужеством и вашей инженерной эрудицией, Сергей Афанасьевич!.. Теперь мы видим, что ваше смелое предположение о самопроизвольном распрямлении левого полукрыла за счёт инерционных сил при вращении самолёта подтвердилось. Эти испытания дают нам неоценимый материал. Позвольте выразить вам сердечную благодарность!

Сергей почувствовал неловкость:

— Я лётчик-испытатель…

Все же это была приятная для него минута. Радостно было сознавать, что самолёт теперь будет доработан, что никто из собратьев по лётному ремеслу, как бы ни вращал машину в воздухе, не вызовет в самолёте асимметричности, не угодит в пагубный режим, который им с Романом Дивовым удалось спровоцировать.

Они прошли ещё немного, и Сергей спросил:

— Борис Иванович, не кажется ли вам, что теперь становится ясной и причина возникновения пожара на первом «Сапфире»?

По глазам Крымова Сергей понял, что тот уже успел подумать об этом.

— Понимаю. Вы считаете, что на первом панель деформировалась сильнее и повредила бак, потекло топливо…

— …а когда я попробовал запустить остановившийся двигатель, топливо, попавшее в хвостовую часть, воспламенилось…

— Конечно же!.. Мне и самому версия с аккумуляторами казалась маловероятной… Однако… — Крымов сокрушённо покачал головой, — как это мы все же с прочностью опорной панели прошляпили!.. Ай-я-яй!.. Да и кто мог думать, что самолёт способен вращаться с такой бешеной скоростью и что эта скорость вызовет столь разрушительные инерционные силы!.. Результат, конечно, уникальный, и на «Иксе» мы теперь все учтём, а все же записываю себе в минус: больно уж худо получилось у нас в этих испытаниях… Слава богу, для вас с Дивовым окончилось все благополучно!.. Ещё раз позвольте, Сергей Афанасьевич, пожать вашу руку…

Открывая совещание, директор завода Митлев обратился к Стремнину и Дивову:.

— Товарищи советские соколы! — патетически сказал он. — Сегодня своими отважными действиями вы спасли уникальную технику, посадив повреждённую в воздухе машину! Об этом я непременно доложу министру, а сейчас от дирекции завода разрешите выразить вам самую горячую, самую сердечную благодарность: спасибо, дорогие товарищи!

Главный конструктор Крымов продолжил его выступление:

— И дело не только в том, что третьего «Сапфира» у нас нет… Рискуя собой, вы доставили на землю неоценимый материал конструкторам, учёным, прочнистам, металлургам, технологам… И теперь мы можем надеяться, что наш будущий «Икс» избегнет всех этих слабых мест, выявившихся при ваших умелых, рассудительных, мужественных действиях в лётных испытаниях «Сапфиров»… А ведь многие из здесь присутствующих и мысли не допускали о возможности саморазворота крыла от инерционных сил при вращении! Должен признаться, и я поначалу недоверчиво отнёсся к наблюдениям Сергея Афанасьевича Стремнина. Однако теперь все мы убедились в его правоте… Надо полагать, и первый «Сапфир» нами потерян по причине саморазворота крыла при вращении, повлекшего за собой потерю управляемости — в этом сомнения ни у кого из нас теперь нет. Более того: и пожар на первой машине был вызван этой же первопричиной — из пробитого панелью бака вытекло топливо, и при попытке запустить остановившийся двигатель произошло воспламенение… Так что нам остаётся лишь изумляться действиями товарищей Стремнина и Дивова, радоваться, что для них все обошлось благополучно, благодарить за неоценимый результат и извиниться за проявленное недоверие к их мыслям и наблюдениям!