Макс Поляновский - Дважды Татьяна

Наташа прислушивалась к разговорам, приглядывалась к соседям, а попутно ловила в мимолетных фразах такие вещи, что впору хоть сразу в Москву передавать. Рассказали женщины и про какой-то мешок, валявшийся в лесу. Местное начальство за него вознаграждение выдало, а что в том мешке было — никто не знает.

— Ой, да кому ж это так повезло? — спросила Наташа.

И услышала не только имя и фамилию жены полицая, что живет в ладной такой избе в самом центре деревни, но и все подробности про пакостный ее характер. Подумать только, ведь всегда все знали, что мало в ней хорошего, и чуть ли не за это в прежнее время, едва она получше начнет в колхозе работать, старались отметить, поощрить. А теперь она над этими самыми людьми измывается.

Обстоятельства пока что складывались благоприятно для Наташи. Ей не приходилось искать людей, чтобы выяснить обстановку, — они сами охотно шли в дом, охотно рассказывали. Любопытство соседок, если оно становилось неумеренным, Ольга умела почти неуловимо сдерживать, умела она и отвадить нежеланных гостей. Быстрая, расторопная, с сильными мужскими руками, Ольга успевала и дома по хозяйству, и в поле. Не успевала она только поиграть, поговорить с дочкой. Либо просто сил не оставалось, или, может, слишком напоминала девочка погибшего своего отца, что такими тоскующими становились глаза Ольги, когда Шурочка, по своему обыкновению, тихонько подходила и прижималась к ней? Или боялась мать даже подумать о будущем своей девочки, батрацкой дочери, робкой и тихой, как мышка?..

Бежали дни, и Наташа все сильнее волновалась в ожидании встречи с Таней. Как провела Таня это время? Удалось ли ей наладить нужные связи? Придет ли она?..

Никто не сумел бы ответить на эти вопросы, но Наташа повторяла их себе самой все чаще. Повторяла, хорошо зная, что лишь в назначенную субботу сможет получить ответ.

Красноармеец из Белоруссии был шофером. Случалось, он возил молодых людей за десятки километров от Москвы на практику… Практика эта была такова, что не все и не всегда возвращались обратно.

Вокруг Москвы стояли фашистские части, одни ближе, другие чуть подальше, и вражеским тылом начали называться знакомые с детства места: сколько ребят по этим самым дорогам, мимо этих самых деревьев, теперь покореженных пулями, полусожженных взрывами, мчались некогда на электричках или автобусах в пионерские лагеря… С какой охотой отправился бы шофер вместе с молодыми разведчиками в Белоруссию, в родные свои края ведь он знал, что кто-то из них непременно попадет туда. Всегда мрачноватый, порой даже угрюмый, шофер лишь изредка становился разговорчив: если мог поговорить о Минске, об оставшихся там близких.

Долгая дорога, осторожная, медленная езда располагали к беседе, и он вдруг начинал рассказывать — то ли для своих пассажиров, то ли просто вспоминал вслух, стремясь хоть ненадолго приглушить тревожную тоску по дому. Он не успел проститься ни с женой, ни с детишками: слишком поспешным было отступление.

Ребята охотно слушали шофера. Что скрывать, кто из них сам не тосковал по дому? Но им не полагалось рассказывать ни о чем, даже имена и фамилии у всех у них были вымышленные.

Актерам и разведчикам дают роль и предлагают вживаться в нее. И вот в какую-то минуту человек как бы отрывается от самого себя: все становится в его жизни иным, новым, и вместе с тем это иное отныне должно принадлежать ему каждым воспоминанием, любой житейской мелочью.

Будущему разведчику вместе с паспортом и другими документами на чужое имя вручалась, можно сказать, и чужая биография. Ее следовало прочувствовать досконально, чтобы удачно сыграть свою роль. Сыграть не на сцене, не на экране: напряженную роль свою разведчику предстояло вести долго, на широкой арене, с партнерами, о которых он еще почти ничего либо вовсе ничего не знал.

Таким примерно партнером был для них и молодой шофер — в шутливых россказнях ребят не было ни доли правды и, уж разумеется, не было ничего похожего на те «легенды», с какими им предстояло отправиться во вражеский тыл. Но шофер доверчивым своим долготерпением покупал право вспомнить жену, старую мать, дочурку с сыном. И не уходила, сверлила мысль: кто-нибудь из этих ребят побывает в Белоруссии, задержится у его дома, привезет, пусть даже не скоро, светлую весточку о близких…

Сам не заметил молодой красноармеец, как получилось, что дольше других стала задерживаться возле его машины девушка по имени Таня.