Макс Поляновский - Судьба запасного гвардейца

Появился в землянке и полковой врач — «произвести медицинское освидетельствование нового пополнения», как он выразился.

Усилили освещение: принесли несколько медных снарядных стаканов со вставленными в них фитилями. Но едва полковой врач увидел развернутого младенца, он тут же признался, что никогда не имел дела с такими «мелкокалиберными» пациентами. Правда, это не помешало врачу тут же внимательно осмотреть, выслушать и простукать неожиданного пациента.

Похоже, результаты осмотра не слишком порадовали врача. Обратившись к Гасилову, будто он и в самом деле был отцом ребенка, полковой врач сказал, пожимая плечами:

— Признаться, ребенок ваш плох. Очень простужен, хрипы в легких. Сказывается, конечно, что долго пролежал на промерзшей земле. Да и с кишечником у него не все в порядке. Хоть он у вас и «гвардеец», армейское питание для него не годится. Нужен режим, уход, еда соответствующая. В общем, прямо скажу, долго он здесь не протянет. Надо бы поскорее отправить его отсюда…

Гасилов болезненно поморщился. Неожиданно для себя он почувствовал, что расстаться с ребенком, уже третьи сутки живущим подле него, будет ему нелегко. Он уже успел и привыкнуть, и привязаться к малышу, радовался его улыбке, его комичным гримасам и приходил в восторг, когда тот с живым интересом таращил глаза на окружающих. Гасилов ловил себя на том, что прислушивается к дыханию ребенка, просыпается ночью при первом его крике.

О своей семье Гасилов никому никогда не говорил. Однако фронтовики чуткий народ: по тому, как мрачнел зампотех, как спешил он уйти, когда в полк приходила очередная почта, окружающие понимали — сам он писем не ждет. Но если молоденькие солдаты охотно слушали рассказы людей семейных об оставшихся где-то близких, старались ободрить их и утешить в минуты тревоги о семье, то Гасилов слишком явно подобных разговоров избегал. И его не трогали, чувствовали: прикасаться нельзя, причинишь боль! Кое о чем можно было лишь догадываться — ведь жил Гасилов в Белоруссии, которую оккупировал враг. Где-то у самой границы…

Командир полка гвардейских минометов знал своего зампотеха еще с той поры, когда оба они носили штатское платье и не помышляли о войне. Вместе с другими комсомольцами, молодые, веселые, полные энергии, приехали они на одну из строек Первой пятилетки. Подружились. Перед самой войной работали вместе в Средней Азии, куда Гасилов временно приехал…

Полковнику доложили о прибывшем вместе с Гасиловым «запасном гвардейце», и он тоже пришел в землянку взглянуть на неожиданное приобретение. Присев на одну из коек, командир полка несколько минут не спускал глаз с малыша.

Ординарец Филиппыч постарался вовсю. В землянке было так натоплено, что ребенок мог лежать в одной рубашонке, доставшейся ему от доброй Анны Евграфовны. Малыш ничуть не смущался присутствием такого высокого начальства: то размахивал ручонками, то вдруг запихивал в рот собственную ногу, то испускал воинственный клич. А стоило полковнику наклониться над ним, как он ухватил его за нос под общий, хотя и несколько смущенный смех собравшихся.

— Кормили сегодня? — спросил полковник у Филиппыча.

— Так точно, товарищ гвардии полковник! — отвечал солдат. — Манной кашей на сгущенном молоке.

Вернулся Гасилов, с трудом протолкался к малышу и остановился растерянно, увидев сидевшего на койке командира полка.

— Такие-то дела, Юрий Петрович, уважаемый мой зампотех, — встретил его командир. — Интересно у вас получается: всех ребятишек из этих мест давно вывезли, а вы, значит, решили обратно ввозить? Из огня, выходит, да в полымя? Обстановка у нас сами знаете какая: с часу на час ждем приказа о наступлении. Что же, и его в поход придется брать?

— Ну куда я мог девать его, товарищ полковник? Если бы не ранило ту добрую женщину из Котлубани, все получилось бы по-другому.

— Ясно, Юрий Петрович, не оправдывайтесь, — прервал Гасилова полковник, знавший уже все подробности. — Поступили вы правильно, только теперь нужно подумать, как бы побыстрее да поудачнее эвакуировать в тыл этого гражданина.

— А ну, ребята, посторонитесь. Слышишь? Обожгу! — в землянку с кастрюлькой в руках вошла девушка — санинструктор Клюева. Увидев командира полка, она выпрямилась и, держа кастрюльку, нерешительно произнесла: Разрешите, товарищ гвардии полковник…

— Прошу, прошу, — ответил тот и добавил шутливо: — Санинструктор Клюева прибыла для выполнения оперативного задания: сварить манную кашу и накормить «запасного гвардейца», так?