Аркадий Бабченко - Чечня Червленая

Сидельников: — Спасибо.

Дома у него какие-то люди, поминки.

Гражданин: — Давайте помянем покойного добрым словом. Это был замечательный человек.

Он ходит по квартире, смотрит на них.

Гражданин: — Можно вас на минутку, молодой человек.

Они выходят в коридор, Сидельников закуривает.

Гражданин: — Я конечно, не слышал, как пули над головой свистят. Я вообще не слышал, как они свистят, но хочу сказать тебе… Твой отец был замечательный человек, замечательный. Мужайся. Такое горе, такое горе, правда?

Сидельников: — Нет. Горе — это когда тебе отрежут все пальцы, уши и гениталии и повесят тебе на шею на веревочках, как на новогоднюю елку. Вот это горе.

Комендатура. Сидельников стоит около окошка. Его документы проверяет дежурный капитан.

Капитан: — Почему отметку о прибытии не поставили?

Сидельников: — Я ж болел. Вон справка, там написано все. Дизентерия у меня. Я на похороны еле успел, а потом загнулся сразу. Товарищ капитан, я в полк еду, вы мне только печать поставьте и все. У меня уже и билеты есть.

Капитан: — Пошли со мной.

Они идут по коридорам, приходят к кабинету коменданта Москвы.

Капитан: — Жди здесь.

Он заходит в кабинет, виден шикарный стол, ковровые дорожки. Сидельников ждет. Капитан выходит.

Капитан: — Пошли.

Сидельников: — Все в порядке?

Капитан: — Да.

Они спускаются в подвал, там камера, дежурный. Капитан отдает дежурному документы.

Капитан: — Вот, еще один лыжник. Держи.

Сидельников: — Какой лыжник! Я ж сам пришел! Товарищ капитан, что ж вы делаете? Я ж сам обратно еду, мне печать только поставить.

Капитан: — Следователю расскажешь.

Он уходит.

Дежурный: — Так, снимай ремень, шнурки, смертник, че там еще у тебя. Деньги, личные вещи.

Сидельников: — Товарищ лейтенант, я ж не отказываюсь…

Дежурный: — Товарищ солдат, я сказал шнурки, ремень и смертник на стол!

Сидельников все снимает, достает из карманов мелочь, сигареты, зажигалку. Дежурный убирает все в сейф.

Потом запирает Сидельникова в камеру.

Сидельников в камере.

Его выводят. Лицом к стене, руки за спину. Передают конвою.

Конвой сажает его в УАЗик.

Старший конвоя: — Это не твоя мать у ворот стоит?

Сидельников: — Не знаю. Наверное.

Старший: — Ложись на пол. Отъедем, пересядешь.

Сидельников ложится, его прижимают ногами. УАЗик выезжает из ворот комендатуры. На улице стоит мама Сидельникова.

Старший: — Че, отпуск просрочил?

Сидельников: — Да.

— на много?

— На двенадцать дней.

Солдаты ржут: — Ох, ни фига себе! Тут люди на десять минут из увольнения опаздывают, их без слов на губу сразу, а ты на двенадцать дней!

Сидельников: — У нас по четыре месяца не возвращались.

Старший: — Где служил?

Сидельников: — В Моздоке.

— Да… Дисбат тебя ждет, братан.

Камера для допроса. За столом сидят Сидельников и рыжий капитан-следователь.

Следователь: — Почему сбежал?

Сидельников: — Я не сбегал.

Следователь: — Как не сбегал. Вот (копается в бумагах) Вот — тебя доставили с нарядом милиции.

Сидельников: — Нет. Я сам пришел.

Следователь: — Как сам? Вот, рапорт — тебя задержал наряд милиции на Белорусском вокзале.

Сидельников: — Это не моя фамилия. Я — Сидельников.

Следак: — Да? Да, правда, не твоя. Так. На тебя ничего нет. Ну ладно, пиши рапорт. Я, рядовой Сидельников, явился в пункт сбора военнослужащих добровольно. От службы в армии не уклоняюсь. Согласен продолжить службу в любой точке России… В любой точке России. Подписывай.

Прогулочный дворик. Осень, зарешеченное небо. Сидельникова выгуливают.

Камера. Пятеро арестантов, Сидельников. Дверь открывается. Арестанты вскакивают, строятся у стены. Входит начкар.

Начкар: — Сидельников!

Сидельников: — Аркадий Аркадьевич, 1977, под следствием!

Начкар: — Не слышу!

Сидельников: — Аркадий Аркадьевич, 1977, под следствием!

Начкар: — Че, отвечать разучились, товарищ сержант? Выходи!

Конвойный: — Лицом к стене, руки за спину. Вперед.

Сидельникова выводят на улицу. Конвойный ведет его через плац, на котором тренируется рота почетного караула.

Сидельников: — Меня куда?

Конвойный: — В дизелятник.

Сидельников: — В дисбат?

Конвойный: — Нет еще. В казарму. Покантуешься здесь, пока на тебя дело не закроют. Или пока не посадят. Не раненный?

Сидельников: — Нет.

Конвойный: — Не повезло. Значит посадят. Здесь просто. Каличей обратно дослуживать, а здоровых на кичу.