Марк Захаров - Путь на моря (из сборника Ради жизни на земле)

— Да-да, одна семья, — подтвердил Раджапов.

И все-таки тон в этой семье задавали посланцы псковского комсомола. Их было на лодке двенадцать, в недавнем прошлом токарей, механизаторов, агрономов, и попали они на лодку по комсомольским путевкам. Я видел картонные книжечки с военно-морским флагом и силуэтом подводной лодки на обложке. Ребята не оставляли их на берегу. Путевки шли с ними в море.

Некоторые из этих парней надолго связали свою судьбу с флотом. Те же Николай Шмонин и Валерий Левченко, оба из Пустошкинского района Псковской области.

Уже много лет шефствует псковский комсомол над лодкой. В базе, в ленинской комнате (оформленной, кстати, псковскими художниками), висит на почетном месте обращение обкома ВЛКСМ к балтийцам. Оно заслуживает того, чтобы привести его почти полностью:

«Комсомольцы Псковщины передают вам имя «Псковский комсомолец» как драгоценную реликвию. От века стояла наша прекрасная земля, и едва ли не каждое десятилетие в истории помечено сражениями. Бился на этой земле Александр Невский. Здесь родилась Рабоче-Крестьянская Красная Армия. На этой земле самоотверженно боролся комсомол, подарив Отечеству имена Александра Матросова и Клавы Назаровой, Леонида Голикова и Маши Порываевой.

Бережно относитесь к этому гордому имени. Будьте достойны тех, кто в святом беспокойстве восторженно жили и умирали прекрасно…»

Взволнованные, идущие от самого сердца слова. Моряки «Псковского комсомольца» подтверждают их делами.

Мичман Анатолий Терентьевич Морковин не новичок на флоте. О золотых руках мичмана, о том, что он все знает, я услышал от моряков в первый же день. А вот познакомиться по-настоящему удалось не сразу. В жарком грохоте пятого отсека, по которому мичман расхаживал голый по пояс, тучный, меднолицый, со струйками пота на могучей груди, много не поговоришь. И только когда мы шли на глубине, мичман деликатно постучался ко мне в каюту. Замполит остался в базе, готовился к юбилею лодки, и я поселился у него. Никакой стул, разумеется, в каюте не помещался. Я потеснился на койке и попросил Анатолия Терентьевича рассказать, как служат его подчиненные.

— Нормально.

Я попытался узнать, что скрывается за этим «нормально».

И мичман рассказал, что перед самым выходом вышел из строя насос охлаждения главных двигателей, весящий не один десяток килограммов. Надо было отсоединить его от магистрали и заменить графитовый подпятник, выполнить работу, которая и в заводских условиях достаточно трудоемка. Мотористы Владимир Никитин и Виктор Миронов начали ремонт в девятнадцать ноль-ноль, и утром, в четыре тридцать, насос заработал.

— Я им, конечно, помогал, но они бы и сами справились, только больше бы времени ушло. Они хорошие ребята, мои друзья. — В устах сорокатрехлетнего Морковина такая аттестация могла показаться немного странной, но я знал, что Анатолий Терентьевич так до сих пор и не собрался жениться, и мотористы были его семьей не только в переносном смысле этого слова…

Я захотел поближе узнать этих парней, хотя бы Миронова, но мичман предупредил:

— Миронов молчун. К нему особый подход нужен. Иначе из него и слова не вытянете.

Поначалу, и правда, разговор не клеился. Но стоило мне заговорить с Мироновым о его родных местах, как он оживился и тут же рассказал, что от его села Дедино рукой подать до кургана Дружбы, у которого сходятся границы Латвии, Белоруссии и Псковской области, что он, как отслужит, обязательно вернется в село, где до призыва работал трактористом. И что его дядя, Владимир Петрович Миронов, с восемнадцати лет ушел в партизаны, а в конце войны в боях за Кенигсберг стал Героем Советского Союза.

Геройство не передается по наследству, я понимал это, но понимал и другое: Миронов будет служить так, чтобы его родичи за него не краснели.

В центральном посту, над станцией аварийного продувания, висит металлическая дощечка с надписью: «Боевой пост им. Александра Матросова». Глядишь на нее и веришь: моряки с этого поста никогда не подведут ни лодку, ни ее командира.

Есть у экипажа и колба с землей, взятой с того места, где совершил свой подвиг бессмертный солдат. Мичман Шмонин как-то сказал мне:

— И колба-то небольшая. А приспособить негде. Все в отсеке занято, до единого сантиметра, а ведь когда нам псковичи землю передавали, то просили, чтобы мы ее поместили там же, где будет Матросовский пост…

Для экипажа эта земля — реликвия, а для старшины 2-й статьи Владимира Боровкова — родная, отцами и дедами завещанная. Поселок Чернушки — неподалеку от его деревни.