artofwar.ru - Беслан

"Орленке" реабилитационный, мы становимся профессионалами в этом деле, к сожалению.

Спасатели продолжали выносить тела. Спасатели были одеты по-разному: одни в синюю форму и белые каски, в респираторах, другие

– в разноцветные майки, а лица были обмотаны полотенцами. Запах доносился и до нас. Белобрысый солдат-омоновец только что вышел из спортзала, встал в оцепление и рассказывал своим товарищам:

– Там, короче, такой тесак лежит, как сабля! И что они им делали?

Он говорил, что в школе есть места, куда еще вообще не заходили спасатели.

– Нашли гранату только что неразорвавшуюся. Там много гранат таких.

– Ты знаешь,- спросил я его,- что говорят люди за оцеплением?

Они думают, их не пускают потому, что в подвале остались какие-то люди.

– Да нет там никого уже часа полтора,- сказал этот парень. Вынесли всех и упаковали.

Из машины "скорой помощи" вышли два сотрудника МЧС. У одного была перевязана рука, у другого голова. Они прошли за оцепление, а через несколько минут буквально выбежали. За ними гнался их коллега:

– Я вас на койки положу! Вчера без сознания лежал, а сегодня опять пришел! Стойте!

Но больные уже скрылись в соседних гаражах. Я увидел Анзора

Маргиева, дядю пропавшей Эльвиры. Он прошел той же дорогой, что и я.

До спортзала ему осталось 50 метров. И он хотел их пройти. Я сказал ему, что, наверное, уже поздно, многих вынесли и занесли уже в рефрижераторы – от школы отходил уже второй. Он с тоской посмотрел на рефрижератор:

– А как же мы ее теперь найдем? Вы не знаете, куда идет этот рефрижератор? – обратился он к солдату из оцепления.

– Куда надо,- ответил тот.

Он сказал, похоже, больше, чем мог.

Прокурорский позор

Площадь перед зданием ДК была заполнена журналистами и жителями Беслана. Встреча с властями должна была начаться уже четверть часа назад.

– Вы что, фотографировать нас сюда пришли? – кричали осетины журналистам, которые и в самом деле отчаянно снимали их сверху, с крыльца.- Уберите камеры, разобьем все к чертовой матери! Из-за вас боевики озверели! Зачем вы передавали, что в школе 354 человека?! Их же больше тысячи! Они же заложникам из-за вас сказали, что раз передают, что их 354, то, значит, и будет 354! Уходите отсюда!

– К нам вообще, что ли, никто не придет? – тихо говорила молодая осетинка.- Они в своем уме?

В руках она держала школьную тетрадку, в которую была вложена большая фотография ее десятилетней дочери.

В это время толпа колыхнулась в сторону оцепления. Истошно закричала женщина, потом еще одна.

– Там кого-то раздавили! – охнули рядом со мной.

Подойдя вплотную к оцеплению, люди застыли на месте. На земле сидела, закрыв глаза и обхватив голову руками, пожилая осетинка. Она стонала и раскачивалась из стороны в сторону. Лицо у нее было бледным, просто белым, в крупных каплях пота.

– Три внука у нее в школе погибли,- говорили люди в толпе.- И один без вести пропал. Она ждала, что ей скажут, где он. Но, видно, сил у нее больше не осталось ждать.

Зарыдали еще две женщины, их на руках вынесли из толпы и посадили на деревянные ящики. На крыльце так пока и не появился никто из тех, кого ждали. Люди не уходили, словно надеясь на чудо.

За три дня они привыкли ждать чуда на этой площади. И чудо произошло. В половине второго дня на крыльце ДК появился прокурор

Северной Осетии Александр Бигулов.

– В настоящее время на территории школы продолжается осмотр места происшествия,- сказал он.- Продолжаются оперативно-розыскные мероприятия.

– Пошел ты! – крикнули ему из толпы.- Там наши дети!

Он сделал вид, что не услышал.

– Вход на территорию школы запрещен. Списки погибших и раненых уточняются. Это все, что в моей компетенции и что я вам могу сказать.

И он пошел с крыльца.

– Негодяй! – кричали ему снизу, но не трогали.

– У меня девочка пропала! – крикнула одна женщина.- Как ее найти? Как нам их всех найти?!

– Приходите ко мне, поговорим,- ответил он через плечо.

– А телефон твой, гад?! – простонала она ему в спину.

Прокурор вышел из толпы, огляделся и озабоченно спросил одного из своих помощников:

– У вас вода есть? Только холодная.

– Холодной, кажется, нет,- упавшим голосом ответил ему помощник.

– Плохо,- покачал головой прокурор.- Стоял там как мудак.

Информация наверх

Я проверенной дорогой вернулся к школе. Там уже работала тяжелая техника. Людей во дворе стало больше. Я увидел, что ко входу идут несколько человек в гражданском и, пристроившись к ним (они не обратили на меня вообще никакого внимания), без труда прошел за ворота. Экскаватор собирал мусор, вынесенный из спортзала. В самом спортзале было более или менее чисто. Под ногами был сгоревший пол.