Владимир Возовиков - Сын отца своего

«Итак, роте грозит окружение или в лучшем случае охват, — размышлял Ермаков, увлекаясь и забывая обо всем на свете. — Единственный выход, кажется, в жесткой обороне. Нет, не выход. Задушат до того, как подоспеют главные силы… Уклониться — расстреляют с фланга: местность не та, чтобы скрыться у противника под носом. Значит, согласно расчету сил и средств, скорости сближения колонн и здравому смыслу, остается все же занять круговую оборону и продать жизнь подороже? Невеселая перспектива. А что делать прикажете? Уж не атаковать ли?!» Ермаков усмехнулся: десять против тридцати…

Внезапно длинная рука высунулась из-за спины Ермакова и смешала фигурки танков. Ермаков оглянулся:

— Фу, черт! И что за манера входить без стука?

Линев захохотал:

— А ты пугливый, Тимоша. Думал, только девушек боишься, но, оказывается, и лучших друзей. Кончай тактику, тебе ее вот так еще хватит. — Он провел по горлу ребром ладони. — Натягивай выходную рубаху — нас ждут прекрасные дамы, а главное, буфетчица тетя Маша со свежим пивом. Своими глазами видел, как сгружали. Торопись, иначе все выгодные позиции в кафе захватят.

Ермаков молчал, расставляя фигурки танков в прежнем порядке. Сегодня Линев его почему-то особенно раздражал.

— Ты что, всерьез собрался просидеть выходной в своем персональном блиндаже? — возмутился Линев. — Смотри, парень, молодость растранжиришь над песочными ящиками — похвальными грамотами не утешишься. И даже генеральскими лампасами, если вспомнить будет нечего, кроме танков. Или ты в генералы проскочить собираешься до тридцати, а? Так ведь даже Суворов в тридцать полковником не был…

— Пошел к черту!

— Сам к нему ступай. А я уж направлюсь к симпатичнейшей незнакомке. Впрочем, это для тебя она незнакомка… Хочешь, подругу ей найдем? Или Полина тебя все-таки оженила? Где вчера пропадал?.. — Линев обошел ящик, стал напротив, чтобы видеть лицо Ермакова. — Так-так, танки к победе выводишь?.. Симпатичная дорожка — что тебе генеральский лампас, только с извилинками. Знаешь что, дорогой тактик? Революция в военном деле произошла, фронтовики среднего звена в запас удалились, места их заняты, и время головокружительного роста лейтенантов кончилось. В силу вступает закон эволюции. По пятку лет мы с тобой взводными протрубим — это как пить дать. Да по пятку ротными. Лучшие годы! Так давай же и употребим их лучшим образом. Слышишь, будущий генерал?

Голос Линева уже казался Ермакову назойливым жужжанием осы, но слово «генерал» напомнило что-то важное, к чему он шел накануне, решая задачу.

«Ну да, известный генерал-танкист, его статья в журнале… Прохоровка!.. Батальон в клещах… Разгром? Ничего подобного! Внезапный поворот, никакого внимания на атакующих сзади — и удар всей массой уцелевших танков по одной из обходящих колонн. Бросок отчаяния? Как бы не так! Хладнокровный дерзкий расчет на неожиданность и чуть-чуть — на удачу. И — прорыв. «Пантеры» буквально нюхали дым из выхлопных труб тридцатьчетверок, а стрелять не могли: покрошили бы своих, что напротив».

Интересный ход, и проверить его стоит. Но как ни похож один бой на другой, каждый развивается в особой обстановке и каждый приходится строить заново, лишь опираясь на известный уже опыт. Сколь ни похож Сталинград на Канны, а вести Сталинградскую операцию было так же тяжело и опасно, как если бы была она первой в истории операцией на окружение и разгром. Потому что не было при Каннах ни огромной заснеженной степи, ни артиллерии, ни авиации, ни танков, и люди были другими, и другими — цели войны, не говоря уже об изощренности ее способов. То же самое можно сказать и о двух других битвах, пусть и не столь отдаленных друг от друга во времени и даже происходивших, быть может, в один год, один день и один час. Военному человеку это известно так же хорошо, как и то, что всякое подразделение, всякая часть и всякое войско могут добиться в сражении блестящего успеха и потерпеть полный разгром в зависимости от того, кто ими командует.

И все же каждое сражение — большое или малое — способно дать командиру то драгоценное живое зерно, из которого в нужный час вырастает и зреет решение, заключающее в себе и опыт прошлого, и новую животворящую мысль.

Неизвестный комбат под Прохоровкой сумел выключить из участия в борьбе одну из обходящих колонн врага, так что противник поначалу этого и не заметил, а когда батальон первым ударил по второй колонне, двойная неожиданность оказалась на его стороне.