Геннадий Семенихин - Жили два друга

Он не сразу освобождается от сонной дремы не сразу берет в толк, о чем говорит Зарема. Даже самого смелого человека житейская неопытность делает беспомощным и робким, когда надо действовать в совершенно новых для него обстоятельствах.

– Зарка, тебя же надо в больницу, – бормочет Демин.

– Спасибо, сделал открытие.

– Зарка, я побегу искать такси.

– Зачем? Родильный дом в трех кварталах. Лучше помоги одеться.

Демин торопливо помогает Заре одеться, морщится слушая ее стоны. Потом он ведет ее по пустынным ночным улицам и утешает:

– Все будет хорошо, Зарочка.

Уже белеет рассвет. Где-то за разводными мостами гаснут редкие ночные огни. У тускло освещенного подъезда родильного дома Зара повисает у него на руке тяжелая и покорная.

– Ой, Коленька, а может, это только показалось.

Может, это пройдет. Подожди, если пройдет, мы снова побредем домой.

Оп останавливается и целует ее побледневшее, в соленой испарине лицо.

– Не целуй меня! – вскрикивает она. – Я сейчас некрасивая…

– Ты всегда красивая, – упрямо перебивает Николай. – Только ты у меня очень мнительная. Может, и правда вернемся домой?

– Идем, Коленька, – покорно соглашается она и вдруг опускается на цементные приступки парадного.

– Нет, это, кажется, всерьез, – говорит Демин.

Они направляются в приемную. Зара, ежась как от мороза, входит в пустынный холл и исчезает за какими-то перегородками. Минут через десять оттуда появляется пухленькая старушка с узелком в руках и сурово говорит:

– На-ка, держи.

– Это что? – оторопело спрашивает Демин.

– Одежонка ее, – добреет старушка, любуясь его замешательством. – Домой, стало быть, отнесешь. А когда за малым придешь, заберешь снова. Понял?

Демин, ничего не ответив, со свертком в руках направляется к выходу. И когда готовится уже захлопнуть за собой дверь, внезапно распахивается в холле окошко под дощечкой «Администратор», и голос молодой рыженькой женщины в белом чепчике раздается ему вдогонку:

– Товарищ Демин. Одну минуточку.

Он отпускает дверь на звенящей пружине и остается в холле. Видит, как уходят в сторону глаза молодой женщины.

– Товарищ Демин, главный врач просил вас позвонить через три часа.

– Хорошо, – послушно отвечает Демин, – я обязательно позвоню.

И это «обязательно» в его устах звучит как-то уж очень строго.

…Сна как не бывало. Он распахивает дверь в комнату, и впервые таким голым и пустынным кажется ему их жилище. Неясная тревога закрадывается ему в душу, и кажется, что во всем мире наступило затишье и нет никаких звуков, кроме тиканья часов на его руке. Позвонить обязательно через три часа. Зара? Разве можно в чем-либо сомневаться. Как бы поскорее прожить эти три часа?

Зябкий рассвет застает его на трамвайной остановке. Еще так рано, что даже первый трамвай не отправился к городу, не протащил по застывшим улицам свое холодное металлическое туловище. Он с трудом нашел десятикопеечную монету, обшарив для этого все карманы. Пальцы предательски подрагивали, когда набирал номер. Знакомый голос сероглазой молодой женщины не сразу ответил:

– Товарищ Демин? Да, вы позвонили своевременно.

Вы понимаете…

– Говорите скорее, – не вытерпел он.

– Хорошо, я скажу, – глотнула воздух женщина. – У вашей жены очень сложный случай. Ее от нас увезли в хирургическую клинику… Главный врач просил вас приехать туда немедленно. Это в самом центре. Пролетарская, двадцать два.

Демин бросился на середину улицы. Еще было темно, и машины шли с непогашенными фарами. Он поднял руку навстречу первой. Зло заскрипели тормоза «эмки». Сидевшие в машине растерялись. На заднем сиденье кто-то лихо играл на гармошке, и Демин удивился тому, что есть люди, способные в этот предутренний час веселиться. Человек, сидевший за рулем, сердито окликнул:

– Эй, ты! Чего бросаешься под колеса? Жить надоело, что ли?

– Товарищ! – нелепо размахивая руками, крикнул Демин. – У меня жепа в больнице на операции. Подвези, браток, ради бога!

– Сам попадешь в больницу, если будешь кидаться на капот как оглашенный, – мрачно заметил водитель и включил скорость. Машина скрылась за углом.

– Сволочи! – прошептал Демин и опять поднял руку, увидев ослепляющий свет фар. На него надвигался большой черный лимузин ЗИС-101. Демин, вздохнув, опустил руку, в полной уверенности, что машина не остановится. Но ЗИС вдруг затормозил, и человек в шляпе, сидевший рядом с водителем, полнолицый, широкоплечий, не без строгости в голосе окликнул: