Александр Авраменко - Огненное лето 41-го

Через мгновение «случайно» гаснет свет, затем слышен жаркий шёпот в ухо. Нахожу облитую лунным светом широченную кровать и увлекаю девушку за собой. Шуршит сброшенное покрывало, негромко стучит об пол оторвавшаяся пуговка платья, щёлкают крючки…

…Вот за что я и не люблю водку, так это за то, что за пять минут удовольствия приходится платить целым днем страданий. Вроде и выпили-то всего бутылку-другую на двоих, а голова болит, как после цистерны. А что это мне мешает под боком Интересно, что это такое Вроде круглой щётки…

Тут наконец я разлепляю глаза и меня всего передёргивает: влип на все сто! «Круглая щётка» оказывается симпатичной девичьей головкой! Правда, совсем не той, с которой я пришёл в ресторан. А где Таня?! Стоп! Краскомы не паникуют! Хм… а оказывается, приятные ощущения, когда у тебя под боком сопит что-то такое мягкое, тёплое и симпатичное!..

В этот момент открывается пронзительной голубизны, чуть припухший со сна омут, и с таким же недоумением смотрит на меня. Затем рот округляется для крика, и я внутренне уже готов заткнуть незнакомке рот, чтобы не подняла паники и не перебудила соседей. Вот, блин. Ну, точно, влип! Между тем моя подруга смотрит на меня, затем заглядывает украдкой под покрывало и тихонько ойкает, спрашивая чуть охрипшим голоском:

— Ты… кто?

Интересно девки пляшут…

— А ты кто?

— Я Екатерина…

— А я — Владимир. Владимир Столяров.

Девушка опять смотрит на меня, затем осматривает комнату и натыкается на мой мундир. На лице мелькает какое-то воспоминание, и она, покраснев, спрашивает:

— Ты Татьяну, кладовщицу с фабрики знаешь?

Торопливо натягивая трусы, буркаю в ответ:

— Вообще-то да. Мы вчера в ресторане сидели. Она, брат мой и…

Меня наконец прошибает мысль-воспоминание: Катя, подруга Татьяны! Ох, и набрались же мы! Поднимаю с пола смятое ситцевое платье и подаю ей, остальные женские причиндалы сама подберёт. Я же занят приведением себя в порядок, одеваюсь, расчёсываюсь. Так… Только этого мне не хватало. Сидит, носом хлюпает.

— Чего ревёшь-то? Ну, случилось, так случилось. Никто тебя силой не тянул. Сама согласилась.

— Да-а? А может, ты обманываешь!

В лицо мне летит подушка.

— Да! Обманываешь, обманываешь!

Её плач прерывают голоса за стеной — мать-перемать! Сашка! Всё, пропал! А она ничего… Да и я уже не мальчик…

— Ты замужем?

— А-а-а… Нет…

— Значит — будешь.

Тишина. Даже слышно воробьёв за окном. Глаза — как пятаки. Затем бурчание.

— Издеваешься?

— Ещё чего…

— Выйди.

— Не понял…

— Ну, выйди, пожалуйста, мне одеться надо.

Пожимаю плечами и ухожу на кухню. Устраиваюсь у стола, приготавливая между тем всё необходимое для бритья. Заодно любуюсь картиной в висящем под углом зеркале — Катя не подозревает, что в нём всё видно. Ух ты! Вот это да! Вот это… Едва удерживаясь от того, чтобы не присвистнуть от восхищения. Стройная фигура, крупная грудь, лёгкий загар. И это всё моё! Ну, будет…

Из комнаты слышен голос:

— У тебя умыться можно?

— Иди сюда.

Проверяю умывальник — вода есть. Через мгновение шлёпают босые ноги. Появляется фигура, закутанная в покрывало.

— Выйди.

Молча киваю и ухожу в комнату. Плещет вода, я пока навожу порядок в разгромленной комнате. Кое-что привлекает моё внимание, и я удовлетворённо киваю головой. Минут через десять молодая женщина возвращается и развешивает мокрое покрывало на спинах стульев. Дождавшись, пока она развернется ко мне, с невинным видом выдаю:

— Красивая у тебя родинка на левой груди.

— А?!..

В результате короткой, но уже откровенно шутливой борьбы, мы опять оказываемся в койке… после чего вновь приводим себя в порядок и, наконец, вылезаем на свет божий.

Сашка и Татьяна уже во всеоружии, то есть, в одежде. На лицах — блаженство. Похоже, что у них тоже всё сладилось. Я знакомлю брата и будущую невестку, затем мы идём завтракать на кухню и провожаем девушек, договорившись о времени следующей встречи. Я украдкой сую Катерине ключ от квартиры, нечего ей в общежитии жить. Теперь — нечего. Не положено…

Командир вновь не утвердил план практических занятий. Мотивирует тем, что необходимо экономно расходовать ресурс двигателей и боевые запасы. Страна, мол, и так напрягает все силы, а мы бензин и патроны почём зря жжем. Это, конечно, понятно, но что делать, если немцы начнут? То, что война будет — ясно и без всяких Пактов о ненападении. Вроде и в Польском походе на одной стороне выступили, только после этого столько всего произошло…