Александр Авраменко - Огненное лето 41-го

Хочется спать, но они не дают мне покоя: пристают с расспросами, а те, что постарше — ругают за то, что отступаем. Но едва я говорю, что еду из Кремля с награждения, тут же замолкают. Зато молодёжь начинает строить глазки…

К вечеру трудармейцы выходят, и остаёмся только мы, военные. Ночью меня будит проводник. Выхожу. Небольшой украинский городок. Первым делом нахожу комендатуру, где предъявляю документы и узнаю, что мой новый полк располагается за городом. Машину до ЗП [4] Запасной полк. Не путать с ЗАПом. мне дают, так что все в порядке.

Попутно получаю еще кое-какую информацию: оказывается, сюда свозят как таких же, как я, офицеров, так и просто потерявших свои машины танкистов.

Командир моего нового полка — подполковник средних лет, Федорчук Степан Петрович. Воевал на Халхин-Голе, так что с ним я сразу нахожу общий язык. Честно говоря, он очень рад, что на помощь прислали обстрелянного офицера, а не карьериста из тыла. Был до меня один такой, когда услышал, что полк выходит на фронт, прострелил себе бок из табельного «ТТ» — кожу оттянул, и выстрелил. Но не повезло — врач определил «самострел», так что его даже перевязывать не стали: сразу личный состав построили — и пулю в затылок…

Пока ждём танки, времени даром не теряем — начали формирование экипажей и общие тренировки. Обучаем стрелков-радистов, тренируем заряжающих, командиров танков учим пользоваться картой, ориентироваться на местности. Пришлось напрячь память и вспомнить, чему меня учили в моём Ульяновском танковом…

Впрочем, не раз замечал такую вещь: если человек делает что-то своими руками или головой — никогда потом не забудет, сколько бы лет ни прошло…

Так проходит две недели. Новости с фронта плохие: враг наступает. Наконец приходит приказ о формировании команды для отправки. Выполняем распоряжение, готовим почти двести пятьдесят человек на пятьдесят машин. Я пишу рапорт с просьбой включить меня в состав убывающих, но из штаба округа он возвращается недвусмысленной резолюцией: «отказать». Почему?! Обидно…

Со следующим пополнением для запасного полка вдруг прибывает Валера Пильков! Вечером сидим в моей комнате, и я слушаю его горький рассказ. Оказывается утром после моего вылета в Москву, батальон бросили в очередную лобовую атаку… ну и повторилась ситуация, когда нас расстреляли из пушек крупного калибра — ни одна машина из боя не вышла. Все пожгли, в том числе и трофейные, да и из экипажей всего двадцать человек уцелело. Да и не мудрено: шли-то через болотистую пойму, прямо посреди белого дня… Танки застряли, и бей на выбор, как твоей душе угодно! Надолго запомнится ребятам речка Судость…

Уцелевших танкистов тут же отправили в тыл, на переформирование, так вот он сюда и попал.

Между тем август кончается. Ожесточённые бои идут повсюду, и везде нас бьют. Ленинград. Киев. Крым… Внезапно часть поднимают по тревоге: немцы прорвались! Всем получить оружие и перекрыть дорогу на Конотоп…

Наша троица сидит под берёзой и курит. Вернее, это со стороны кажется, что мы просто курим, а на самом деле общаемся. Мысленно. В данный момент решаем, что нам делать.

Дело в том, что вчера не вернулось с задания две машины. «Ил-2» хоть и считается бронированным, на самом деле из брони только так называемый бронекокон. В который входят двигатель, пилотская кабина и баки. А вот остальное, как всегда, деревянно-фанерное.

Когда вчера шестёрка из третьей эскадрильи пошла на цель, там их уже ждали. А у немецкой среднекалиберной артиллерии просто ужасающая скорострельность и надёжность. В результате у наших ребят просто размолотили в щепу плоскости, а без крыльев особо не полетаешь…

Так что псу под хвост вся наводка с земли, просчитанный маршрут, время на подготовку. Результат — шесть машин и столько же человек… Эх, не зря говорят, что беда не приходит одна — сегодня в первом вылете нарвались на «мессеров». Зашли сзади справа, на небольшой высоте и под углом примерно двадцать градусов… но с тем же фатальным для нас результатом. Из трёх машин — три, пилотов — двое. Самое страшное, что один на вынужденную сел, а вот выскочить не смог — пулями расклепало направляющие. Так и сгорел Ваня Зубков…

Встаём и идём к нашему главному механику, зампотеху полка капитану Суркову. Берём его за жабры, ведём к самолётам, где и начинаем допрос с пристрастием. Выясняется интересная вещь: оказывается, «Ильюшин» вначале шёл двухместным. Но умные головы в генштабе, как водится, посчитали, что, поскольку самолёт бронированный, то и стрелок не нужен. А на его место запихнули дополнительный бензобак. Вот потому сейчас и получается, что если немец зашёл с тыла, то нам при любом раскладе капут, шансов уцелеть практически не остаётся…