Владимир Дягилев - Солдаты без оружия

Вдали хлопнул выстрел. Разговор моментально погас. Протяжный и близкий свист снаряда заставил всех плотнее прижаться к полу. Снаряд ударился где-то за домом и не разорвался. И сразу же заработали вражеские минометы.

— Атака. Вставай, ребята! — крикнул Рубцов.

Все вскочили и бросились к двери.

На улице было темно. Кучно рвались мины. Гудели танки. Перекликались люди.

Экипаж Рубцова занял свои места. Рубцов, высунувшись по пояс из башни, видел, как маленькие черные фигурки цепью бежали по полю, приближались, росли, что-то кричали.

— По пехоте залповый огонь, пли! — раздалась команда.

Короткая вспышка осветила дерево с растопыренными ветвями и сбитой снарядом вершиной.

Второй залп вынудил пехоту залечь.

— За Родину! Ура-а!

Танки вырвались из укрытий. Осыпая в окопы комья мерзлой земли, они понеслись в атаку. Навстречу из темноты вынырнули немецкие танки.

Противники сближались без выстрела, все наращивая скорость. Соболев, согнувшись, глядел в смотровую щель, сжимая рычаги так, что побелели суставы пальцев. Рубцов замер у пушки, ожидая команды комбата. Федя Васильев держал руку на спуске, не сводя глаз с лица командира.

Первыми не выдержали немцы, открыли огонь с ходу.

Наши не отвечали, маневрируя, продолжали двигаться вперед. Вражеская пехота в панике бросилась наутек, к своим танкам.

— Огонь! — скомандовал Дронов.

Рубцов кивнул. Васильев нажал рычаг спуска. Машина вздрогнула.

Один из немецких танков задымил. Соболев повернул довольное, улыбающееся лицо, поднял большой палец:

— Штука есть!

Федя Васильев уже заложил второй снаряд.

Но в это время послышался по радио властный голос комбрига:

— Не зарывайтесь, не зарывайтесь! Давай обратно!

— Давай обратно! — нехотя повторил команду Дронов.

Отбив атаку, танки возвращались в укрытия. Все затихло. Но еще долго шли в экипажах возбужденные разговоры.

— Танк-то ты славно накрыл! — обращаясь к Рубцову, сказал Соболев.

— По-гвардейски.

— Слабы они против нас.

— Не в том главное, — сказал Рубцов. — Главное — кто за что воюет.

— Что же, ребята, может, теперь поспать? — спросил Любопытный.

— Сейчас не наша очередь.

— Нам и здесь как дома, — проговорил Соболев, вытягиваясь на сиденье.

— Прошу располагаться. Мягкие места свободны, — балагурил Федя Васильев.

Рубцов остался бодрствовать. Остальные, усевшись поудобнее на сиденьях, задремали.

Раздался глухой, далекий выстрел. Рубцов прислушался. Второй, третий. Рубцов открыл верхний люк. С востока доносилась учащенная стрельба. Он догадался, в чем дело, обрадовался.

— Ребята, слышите?

— А? Что?

— Слышите?

— Что это?

— Стреляют.

— Да, да. Слышим.

— Так это же наши. Фрица доколачивают! Сюда идут.

— Елки-палки, значит, скоро добьем проклятую группировку — и на Берлин!

Танкисты вылезли из машины и долго молча слушали канонаду.

В штабе было тихо.

В темных комнатах спали связные, ординарцы, шоферы — все, кому полагалось быть при штабе. У комбрига еще не спали. Бударин сидел над картой, потирая ладонью лоб, напряженно думал. Неярко горел электрический свет. Пахло табаком, бензином, машинным маслом. Из темных комнат долетало сладкое, заманчивое похрапывание. С улицы доносились равномерные поскрипывающие шаги часового, они как будто выговаривали: «спи-спи, спи-спи».

Комбригу очень хотелось спать.

Раздавались трескучие телефонные звонки. Бударин брал трубку, отдавал распоряжения и опять задумывался.

Приходили офицеры связи, докладывали обстановку. Комбриг, выслушав их, делал на карте пометки цветным карандашом — то кружок, то стрелку; тут же отдавал короткий ясный приказ. Кто-нибудь поднимался и уходил.

И вновь наступала тишина.

Бударин доставал из кармана платок, вытирал слезящиеся, воспаленные глаза, сосредоточенно всматривался в карту. Все больше синих кружков скапливалось вокруг Сянно, все ближе продвигались они к окраинам станции, все сильнее сжималось кольцо окружения. Лишь одна узенькая полоска — дорога на хутора — оставалась свободной.

Бударин долго смотрел на эту полоску, что-то соображал. В усталом мозгу с трудом рождались мысли, путались, терялись, кое-как связывались между собой.

«Да… Нужно во что бы то ни стало держать эту дорогу. Зачем держать?.. Вот зачем. По дороге, хотя и под обстрелом, можно отправлять раненых, подвозить горючее и боеприпасы. Так, так… Еще что? Вот что. Надо будет попросить соседа помочь».