Владимир Дягилев - Солдаты без оружия

— Везите в деревню Группки.

Филиппов посмотрел на часы. «Прошло более полусуток — медсанвзводу пора уже быть здесь».

Бои шли за город Старо-Място. Враг вынужден был, отстреливаясь, пятиться к реке. Его скорострельные пушки стучали все торопливее, все сбивчивее, все глуше.

— Што ли, могилу себе рубают? — ворчал Годованец, вглядываясь в недалекие очертания города.

«Санитарка» стояла в овражке у дороги, укрытая от вражеских пуль и осколков. Неподалеку в лесочке находился КП. И там и здесь рвались мины и снаряды. Слышались взрывы и протяжный свист осколков.

При каждом взрыве Филиппов горбился, но, покосившись на спокойно стоявшего рядом Годованца, выпрямлялся.

Бой шел метрах в пятистах. Оттуда доносилось гудение танков, автоматные очереди, крики «ура». Оттуда должны были привезти раненых. На дорогу специально выслали Сатункина и за компанию с ним Соболева. Они должны были останавливать машины и объяснять шоферам, как проехать к деревне Гру́ппки.

Филиппова мучила мысль: что делать? Медсанвзвода нет без малого двое суток. Где он? Быть может, успел свернуться, приблизиться, подтянуться к своей бригаде? Или, встретив на дороге своих раненых, вновь развернулся? А может быть, все еще там же, в деревне Группки? Группки! Это почти сорок километров. Теперь уже и сам Филиппов понимал, что это плохо: машины ходят вдвое-втрое дальше, подолгу не возвращаются. Раненые получают первую врачебную помощь позже, чем это надо. Но что делать? Придется…

Раздался нарастающий вой снаряда.

— Наш! — крикнул Годованец и с силой дернул Филиппова за рукав.

От неожиданности Филиппов чуть было не упал — присел, оперся на руки. Снаряд разорвался совсем близко. Их засыпало крошками мерзлой земли, немного оглушило.

Морщась от неприятного звона в ушах, Филиппов сказал:

— Годованец, бегите на КП. Передайте приказание: фельдшеру управления срочно идти во второй батальон. Ко мне вызвать гвардии старшего лейтенанта Чащину.

— А машина? — возразил Годованец, стряхивая крошки земли с полушубка.

— Вы долго будете мне перечить?! — закричал Филиппов, подступая к Годованцу. — А ну, повтори, что я сказал!

К его удивлению, Годованец быстро вытянул руки по швам и, повторив приказание, как положено, повернулся кругом и побежал к КП.

— С вами только так и надо, — вслед ему произнес Филиппов.

Он был удивлен не меньше Годованца. Слова вырвались у него неожиданно.

«Это с перепугу, — подумал Филиппов, — и потом, зло берет — ни черта не клеится…»

Чащина приехала на бронетранспортере, привезла раненых. Ловко выпрыгнув из машины, она побежала к овражку и, не добежав до Филиппова, заговорила обиженным голосом:

— Что такое, товарищ капитан? Прибыл Осипов и сказал, чтобы я сюда ехала. В чем дело? Почему меня с батальона снимают?

— Успокойтесь. Никто вас ниоткуда не снимает. Я хочу вам поручить одну весьма ответственную работу.

— Какую работу? У меня есть работа — батальон целый.

— Это временно, потом вы опять вернетесь в свой батальон.

— Да не хочу я никуда! Что, в самом деле, честное слово?

Чащина готова была заплакать. Филиппову и жаль было ее, да делать больше ничего не оставалось: надо спасать положение…

— Ложись! — закричали от бронетранспортера.

Опять послышался приближающийся вой снаряда. Филиппов и Чащина бросились на землю. Раздался взрыв, по спине забарабанили комья земли, зазвенело в ушах. Когда все затихло, Филиппов услышал шепот:

— Товарищ капитан, верните меня в батальон. Пусть Осипов едет, честное слово!

— Поехали! — произнес Филиппов командным тоном, вскакивая на ноги и движением плеч стряхивая крошки земли с шинели.

За леском находился фольварк — два одноэтажных каменных дома с острыми черепичными крышами и несколько каменных пристроек.

План Филиппова был несложен: временно в этих домах собирать раненых. Здесь их кормить, поить, оказывать первую помощь. Отсюда эвакуировать в медсанвзвод, а если медсанвзвод уже в дороге — тем лучше: когда приедет сюда, место для него уже будет готово.

Филиппов был доволен своим планом.

При свете фонарика он осмотрел помещения. В комнатах было грязно, на полу валялись клочья соломы, старые перины, окурки. Стекла в окнах были выбиты. Ветер гулял по комнатам. При близких разрывах осколочки позванивали, вываливались на пол.

— Холодновато, — сказал он Чащиной.

— Ерунда, — бодро ответила Чащина. — Пол подметем. Дыры в окнах заткнем. Печи натопим.