Дао Бу - Родная земля (сборник)

Помкомвзвода прислонился спиной к стенке ячейки, докурил свою сигарету и продолжал:

— Странно, вот сижу я в этой ячейке, и мне почему-то все время вспоминается убежище, в котором пришлось отсиживаться несколько лет назад.

— А им так и не удалось выследить Куе?

— Дело было так. Куе пробралась к укрытию и постучала в крышку условным стуком, как мы договаривались. Я обрадовался и открыл люк, а потом попросил Куе спуститься ко мне, чтобы расспросить, как дела там, наверху. Девушка спрыгнула в мое подземелье. Одной рукой я закрывал люк, а другой пытался замаскировать лаз бамбуковыми ветками, которые приготовила Куе. Она сидела на корточках возле меня. Увидев мою порванную рубашку, она приказала ее снять, вытащила из подкладки иглу и стала зашивать прореху. Я развернул принесенный Куе сверток и принялся за еду. И тут в полумраке Куе начала тихонько всхлипывать — ей было жаль меня: ведь мне целыми сутками приходилось сидеть в этом подземелье.

— Куе, родная, не надо! — стал упрашивать я ее.

Вдруг я услышал над головой громкий топот. Я схватил девушку за руку и крепко сжал ее. Наверху молчали, а мы с Куе сидели прижавшись друг к другу.

Мы ждали затаив дыхание. Наверху зашуршали высохшие ветки бамбука. Видно, их расшвыривали. Вдруг я услышал, как что-то хрустнуло. Это штык проткнул крышку и теперь торчал над нашей головой. Я выдернул предохранительную чеку гранаты. В этот момент еще один штык проткнул крышку и вонзился в плечо Куе. В полумраке подземелья я увидел, как девушка закусила губу. Единственным моим желанием было вскочить на ноги, отбросить эту проклятую крышку и швырнуть во врагов гранату. Но только я пошевелился, Куе удержала меня. Она осторожно сняла повязанный на шее клетчатый шарфик и обхватила им кончик штыка, вонзившегося ей в плечо. А когда полицейский, что был наверху, потянул винтовку назад, Куе обтерла своим шарфом жало штыка, чтобы на нем не оставалось следов крови. В течение этих мгновений, показавшихся мне вечностью, Куе даже не пошевелилась. Подняв голову, она следила за штыком… И только когда оба штыка исчезли, я понял, что врагам не удалось раскрыть наше убежище. И в этом большая заслуга Куе.

Больше полицейские не совали штыки к нам в нору. Я поддерживал Куе. Она была бледна как полотно. Я ощупал ее плечо, и пальцы мои сразу же стали мокрыми от крови. На ощупь перевязал ей плечо. Мы долго ждали — наверху не было слышно ни звука.

— Они уже ушли, — прошептала девушка.

Хыу помолчал, тяжело вздохнул и покачал головой.

— Когда наступили сумерки, я помог Куе выбраться из убежища. Она потеряла много крови, ей было очень больно, но она мужественно переносила боль и не плакала. Позже, когда мы с ней стали близкими друзьями и больше не расставались, она однажды сказала: «Вот если бы они попали в тебя, я бы заплакала». Я готов был идти на смерть ради этой девушки… Дней десять я не видел Куе. Она лечилась, а ее бабушка приносила мне каждый вечер еду. И вот как-то Куе вновь пришла ко мне, и я не мог сдержать своих чувств…

— Знаешь, — сказал я, — мне кажется, такие девушки, как Куе, редко встречаются. Женись поскорей!

— Вот уже несколько месяцев я не видел ее…

— Если встретимся, познакомишь меня с ней, ладно? Он кивнул, а потом спросил:

— Который час?

— Два.

— Пора спать.

Я привалился спиной к стенке ячейки, но заснуть сразу не смог. Пытался представить себе лицо Куе. Хотелось думать, что она очень красива.

Сквозь редкие просветы в траве, которая маскировала нашу ячейку, я видел высокое небо и далекие мерцающие звезды. Ночь над Долиной Тростников, этот рассказ о героической девушке, пламя костра, шелест травы — все это настраивало на романтический лад. Но вскоре со стороны укрепленного пункта Хиеп-Тхань донесся гул и рокот.

— Ну вот, первый взвод начал, — произнес Хыу.

Гул и рокот нарастали, раскатисто стучали вражеские пулеметы. Стрельба вдали продолжалась в течение получаса. Потом время от времени раздавались жидкие винтовочные залпы. Выпустил длинную очередь крупнокалиберный пулемет. Это засевшие в укреплении вражеские солдаты палили в воздух для поднятия своего духа. И снова наступила тишина.

Занимался рассвет. Строго-настрого приказав никому не высовываться из ячеек, Хыу привел в боевую готовность свой «гарант».

Край неба зарозовел, заалел, будто цветок лотоса. В окутанной туманом траве загомонили птицы.

Хыу вытер рукавом рубашки ствол «гаранта» и надел на его конец серебристо-белый плоский штык.