Ив. Валентинов: Белые купола

— Может, и сейчас ходят…

Оба помолчали, вспоминая Москву и пытаясь представить себе, какой она стала сейчас, после бомбежек, надеясь втайне, что столица все-таки осталась прежней…

— Так понял теперь, Хомутов?

— Кое-что понял. Только какое это всё к нам-то имеет отношение? Это же дело моряков…

— Вот главное ты, значит, не уразумел. А я ведь начал-то с главного. Защита “дороги жизни” — общее дело. Равно важное и для моряков, и для летчиков, и для пехотинцев, и для нас с тобой, и ещё кое для кого… А чтобы защищать, надо знать: от какого врага защищать, откуда он может напасть, какими силами, каким оружием располагает и так далее, всё это — азбука разведчика… А ты, лейтенант, насколько я знаю, не только букварь в своем деле освоил, но и мудреные науки превзошел, нет?

— Начальству виднее, кто что освоил…

— Мыслишь правильно, а отвечаешь дерзко. Раньше я этого за тобой, Хомутов, не замечал…

Заныл зуммер полевого телефона. Винокуров взял трубку Он держал её чуть на отлете, не прижимая плотно к уху, и тем не менее отлично слышал собеседника — какого-то большого начальника, как понял Хомутов по нескольким отрывистым репликам полковника. У Винокурова всё было самого высокого качества: связь и повар, обмундирование и транспорт. Ничего среднего полковник не признавал. Даже самовар у него всегда был с собой и не только сверкал, но и петь умел особенно приятным голосом в тот момент, когда приезжий генерал принимал приглашение пообедать или отужинать. Десантники шутили по этому поводу, но очень сдержанно: Винокуров не признавал ничего среднего и в боевой подготовке. От командиров групп, таких, как Хомутов (а таких у Винокурова было немало), он требовал почти невозможного — подбирать людей так, чтобы на каждого можно было положиться как на себя самого. И если замечал в ком-то слабину, то становился неумолимым. А главное — он знал раз в пять больше, чем любой из лейтенантов и капитанов, не говоря уже о сержантах и красноармейцах. Иными словами, и в нём самом (в личных его качествах) не было ничего среднего — в глазах его десантников, по крайней мере…

“Этого за мной не замечал, — думал Хомутов. — А сам разговорился, как лектор. Этого я тоже раньше за тобой, товарищ полковник, не замечал. Только ты мне нотации можешь читать, а я тебе — нет…”

Винокуров держал уже трубку другого телефона и что-то отмечал в потрепанной записной книжке, с которой никогда не расставался. Никто не знал, что именно было в книжке, но называли её “псалтырем”, “поминальником”, “чертовой бухгалтерией”. И не один командир-десантник заливался холодным потом, когда полковник вытаскивал “поминальник” и называл его фамилию.

— Твоя группа готовится больше месяца, так? А это во время войны срок немалый. Вначале у тебя было пятнадцать человек, а осталось шесть.

— Теперь пять…

— Считай, что шесть. Радистов мало, можно сказать — вовсе нет, а для тебя нашли. Утром прибудет.

— Каков ещё окажется этот радист…

— Чувства твои понятны, лейтенант. Однако не годится и в этом случае предвзято относиться к тому человеку, который должен заменить погибшего… Фамилия радиста — Нович, зовут — Евгений, по званию — сержант. Радист первого класса.

— А прыгал он или только в кино парашют видел?

— Сообщили, что имеет опыт. Разберешься сам. И потренируешь малость, если потребуется. Но времени осталось дней пять, от силы неделя. А теперь вернемся к нашему разговору о “дороге жизни”. Ты понял, что тебе предстоит делать?

— Конечно, понял, товарищ полковник. Прыгать к фрицам в тыл, подобраться к катерам, о которых вы говорили, поснимать часовых, заложить взрывчатку — и всё. Нет, ещё сообщить, что задание выполнено. Только людей для такого дела маловато…

Полковник помолчал. Лейтенанту показалось, что Винокуров смотрит сочувственно. А это означало, что он, Хомутов, сморозил нечто совершенно несуразное.

— И сколько же ты таким манером выведешь из строя вражеских кораблей?

— Два… Может, три… Так не наша же только группа…

Теперь полковник смотрел на Хомутова не сочувственно, а ласково, что было совсем грозным признаком.

— Так, так, голуба… И ты надеешься после такого героического подвига вывести группу к своим в полном составе живыми и невредимыми? Мальчишка… Надо бы тебя отстранить за одни только намерения этакого сорта. Но тебе положена скидка потому, что ты, во-первых, несколько не в себе сейчас, а во-вторых, времени на раздумья не имел. К тому же не знаешь, сколько требуется взрывчатки, чтобы вовсе вывести из строя военный корабль, и, куда эту взрывчатку совать, тоже не знаешь. Нет, не для такой глупой затеи готовятся мои люди, в том числе и твоя группа. Радист этот новенький привезет большой засургученный пакет на твоё имя. Пакет принять, вскрыть и начать новый, завершающий этап подготовки: в пакете находятся силуэты военных кораблей. Бумажные, понятно. Вот их и станете изучать, чтобы без ошибки определить, что перед вами: бронекатер, десантная баржа или прогулочный катер, или баржа, скажем, нефтеналивная. И так организуешь занятия, чтобы никто из посторонних — из летчиков в том числе или из БАО [2] Батальон аэродромного обслуживания. тем более — не узнал, что именно вы изучаете. А на тебя ложится двойная нагрузка: ты ещё должен проверить, каков парашютист сержант Нович, и потренировать его. Понял?