Денис Бутов: ДЕДУШКА КУЗЯ

Коля с усилием отодрал палец от кнопки электроспуска. Снаружи — хруст гравия под ногами. Хрен, живым не дамся, нащупал Коля автомат. В проеме люка показалась голова ротного. "Ну, выходи". Коля выполз, отчаянно потея и готовясь к громадным звездюлям. Ну как же, стрельба без команды, вдруг кого-то из своих зацепил. Да и вообще… Даже как-то неудобно после такого без звездюлей остаться. Не по-людски.

Проморгавшись от порохового дыма, плотным клубком стоявшего в бэтре, Коля вдруг с удивлением обнаружил перед собой протянутую для рукопожатия ладонь ротного. «Молодец», — сказал ротный, сжимая Коле руку так, что тот аж привстал на цыпочки. — "Сразу их заметил?". «Ага», — машинально соврал Коля, лихорадочно соображая, кого и когда он мог заметить.

Ага, кошара. Вот куда коробка-то ушла. Трындец кошаре. Капэвэтэ — это вам не в тапки срать. Развалины рейхстага. Плохо, что чехи в зеленку свалили сразу, ни одного положить не удалось. Счет 9–0, из головного бэтээра не выскочил никто. "Сержант, пидор гнойный!!!", — орал ротный, выбивая пыль из сержанта-контрактника — командира Колиной машины. — "Сука, блядь, ты где должен был быть?! Убью нахер!" Не убил, конечно, так, ногами потоптал.

Строй. Перед строем — экипаж без сержанта. Начштаба полка подполковник Богомилов лепит, как по учебнику. Проявили мужество, а как же. Умелыми действиями тыры-пыры представить к медалям "За отвагу". Сержанту — внеочередного младшего сержанта. Будь здоров и не серчай.

Ну, отметить-то надо. Отметили. Очухались в зиндане, побитые изрядно. Трое суток просидели. Подняли. Строй. Перед строем — небритый, опухший, вонючий экипаж. Без сержанта. Тот же начштаба лепит, зараза, как по учебнику. За недисциплинированность тыры-пыры представления на медали отозвать. Да и хер с ними. Хорошо, хоть под суд не отдал.

Кузя просрался, дезуху залечил, и началось дрочево по новой. Хоть его стреляй, хоть сам стреляйся. Главное, — до дембеля пара месяцев, нахрена напрягаться? Нет же, встает сам в семь утра, чтобы Коля в бэтре не спал. И не его ведь экипаж, вот что занятно! Мудак. Маленький, жилистый, — попробовал как-то Коля залупиться — отоварился тут же по полной программе. А пришла Кузе посылка — отсыпал Коле сигарет цивильных да конфет щедрой рукой. Чужая душа — потемки. А бить не перестал.

Очередной выезд на сопровождение. До колонны так и не доехали. Сработал фугас, известив окончание войны для Коли Булкина. Дальше Коля не помнит ничего. Очнулся в госпитале. Правой ноги до колена нет. Отвоевался. "Дискотеку на плацу освещают трассера…" Фигня. Главное — живой остался. А с ногой придумаем что-нибудь. А по ночам — мозжит культя, мочи нет, а по ночам — зубы скрежещут и крошатся. А по ночам — жить не хочется.

Начал уже ходить на костылях. Вышел на крыльцо — покурить. Опа, пацаны свои! С Колиной роты! Серега-Блинчик и Костя-Гном. "Колян, здорово! Как ты", — деликатно не смотрели на остаток ноги. Да нормально. Главное, блин, — живой остался. Как там в батальоне, что там? "Да что, нормально все. Потрепали нас тут. Комбата ранило, ротному нашему, прикинь, осколком кончик носа отхерачило. Ходит теперь такой гоблин. А Кузя в бэтре сгорел." Как сгорел?! "Да, сгорел, на зачистке. Образцово-показательная такая зачистка была, с журналистами, с генералом, вся херня. Кузя как раз генерала вез. Фугас ебанул, обстрел, вся херня. Кузя с перебитыми ногами увел бэтр во двор. Хуе-мое, паника там, вся херня. Давай генерала эвакуировать, вертушку вызывать, «крокодилов» на прикрытие, вся херня. Про Кузю забыли, пидоры. А чехи давай с граников херачить, ну и подожгли бэтр. Пацаны потом рассказывали, Кузе метра не хватило доползти до люка. Ну вот и сгорел. Зато теперь к Герою представили, вся херня".

Вернувшись в палату, Коля долго сидел как оглушенный, на краю своей койки. А потом, как будто включившись, заплакал. Заплакал навзрыд по носу ротного, по комбату, по своей ноге. А больше всего — по своему «дедушке». Дедушке Кузе.