Василий Веденеев - Покушение

– Фашисты! – закричал Эдвин, пытаясь закрыть руками окровавленное лицо. – Что вы делаете?!

Ривс застыл, нервно тиская в потной ладони рубчатую рукоять пистолета. Чем он может помочь избиваемому на его глазах человеку, чем?

Один из штатских врезал Греди ногой в пах. Тот согнулся от жуткой боли и рухнул на асфальт. Стукнул выстрел, и Рийс вздрогнул – первый из штатских, показавший капралу жетон, убрал пистолет в подмышечную кобуру и, не глядя на убитого, распорядился:

– Уберите эту падаль и осмотрите прилегающие улицы. Не исключено, что рядом его сообщники.

Ривс сжался – сейчас они начнут прочесывать квартал! Нечего делать с пистолетом против автоматов, а бежать некуда. Остается только дорого продать свою жизнь. Достав оружие, он шагнул в угол и вдруг заметил, что в глазке двери виден свет. Приблизив к нему лицо, он попытался заглянуть внутрь, но ничего не увидел – только мелькнула какая-то тень и глазок потух.

Шаги патрульных раздавались все ближе, и Ривс передернул затвор, загоняя патрон в ствол, – первым стрелять он не станет, но уж если не останется другой возможности избежать кровопролития...

Внезапно он почувствовал, что дверь, в которую он упирался плечом, распахнулась внутрь, и Ривс, не удержав равновесия, упал в вестибюль, зацепившись ногой за порог. Кто-то, невидимый в темноте, отпихнул его ногу и захлопнул дверь, щелкнув замком...

Вспыхнул свет, и успевший вскочить на ноги Ривс увидел перед собой хрупкую темноволосую женщину.

– Спрячь оружие, Даниэль, – ее губы мелко дрожали, – здесь никого нет, кроме меня.

– Анна? – Ривс не мог поверить своим глазам. Неужели перед ним та самая Анна, за которой он ухаживал еще в военном колледже? Постаревшая на полтора десятка лет, но все еще сохранившая привлекательность Анна?

Взяв его за руку, она погасила свет и повела бывшего офицера к лифту:

– Уйдем отсюда.

Они поднялись на последний этаж и, пройдя длинным коридором, оказались в кабинете, освещенном только неоновым светом реклам, горевших на крышах соседнего здания. Все еще не веривший в свое чудесное спасение, Ривс опустился на стул и дрожащей от нервного напряжения рукой вытащил из кармана мятую пачку сигарет:

– Как ты здесь очутилась?

– Я тут работаю, – Анна отошла к окну и выглянула. Потом обернулась, и он увидел на фоне стекла ее четко очерченный силуэт. – Стало страшно возвращаться домой после случившегося, и я осталась в конторе. Здесь одно из зданий туристической фирмы.

Ривс щелкнул зажигалкой и в неверном свете маленького язычка пламени увидел ее лицо, с глубокими тенями под глазами. Казавшиеся давно забытыми чувства шевельнулись в его душе и теплой волной подкатили к горлу. Неужели эти чувства, которые он испытывал к ней, все еще живы и их не сумели одолеть ни годы разлуки, ни годы, проведенные им в заключении? Как глупо они расстались, повздорив из-за сущей мелочи, суть которой теперь трудно толком припомнить, – оба были молоды, никто не хотел ни в чем уступить, и казалось, что он сможет забыть ее, выбросить из сердца, тем более, получив назначение в часть, он вскоре женился, родилась дочь, а вот теперь, по прошествии стольких лет, неожиданная встреча.

Неужели не зря она приходила к нему в сновидениях, когда он, покрываясь липким потом, ворочался на тощем тюремном матрасе? Неужели судьбе угодно послать ему еще и это испытание в первые же сутки неожиданно обретенной свободы?

– Дома, наверное, волнуются? – осевшим голосом спросил Ривс, часто затягиваясь сигаретой, чтобы ее огонек хоть ненадолго вырвал из полумрака лицо Анны, и жалея, что сигарета сухая и табак быстро прогорит, а свет зажигать нельзя, чтобы не насторожить рыщущих внизу солдат и полицейских.

– Некому, – глухо ответила Анна. – Я не вышла замуж.

– Почему ты открыла дверь?

– Я тебя сразу узнала, капитан Ривс, когда по телевизору показали твою фотографию, среди портретов других, бежавших из тюрьмы. И подумала: неужели Даниэль Ривс, потомок пуритан, выходец из семьи священника, мог совершить такие злодеяния?

– На мне нет крови, – опустил голову Даниэль. – Обстоятельства сложились так, что я оказался среди бежавших. Но я благодарен судьбе за это.

– Подожди ее благодарить, – она боком присела на узкий подоконник, – услышав шум, я набралась смелости и спустилась вниз посмотреть в глазок, что делается на улице, и вдруг увидела твое лицо. Это было как удар молнии!

Докурив, Ривс поднялся и подошел к окну. Внизу раскинулся город, убегали вдаль почти пустые улицы с редкими автомобилями на них, качались под ветром кроны деревьев и как на ладони была видна площадь Верховного суда и его здание, окруженное пикетами автоматчиков.