Юрий Бедзик - Сильные мести не жаждут

Вдруг внизу, возле трапа, зычный властный голос:

— Обер-вахмистр! Выйти из самолета!

Мой страж секунду стоит оцепенелый. Он еще не может постичь этой команды. Он парализован. Но сознание медленно возвращается к нему. И он начинает неторопливо спускаться по ступенькам вниз. Наконец сообразил: прибыла полевая жандармерия! Может быть, о замысле Бухмаера стало известно? Конец! Всему конец!..

Я в трансе. Моторы гудят. Возле трапа уже никого нет. Жандармы не знают, что я в самолете. Вижу, как они ведут через летную полосу обер-вахмистра, как широко отворяются двери комендантского блока и оттуда в ночную тьму вырывается сноп света. Пока они там опомнятся, у меня еще есть несколько свободных минут. Уже не думая, быстро подаю сектор газа вперед. Моторы воют дикими зверями. И наконец самолет срывается с места.

На сторожевых башнях вспыхивают прожектора. Прекрасно! Пускай светят. Взлетная полоса освещена… Моторы ревут, самолет набирает скорость, быстрее катится по полю. Колеса бьются о комкастую землю. И вот мой самолет (теперь уже мой, мой!) отрывается от земли.

Этой же ночью я приземлился на луговине среди гор. Через два дня нашел партизан. Там увидел Капитана и Сержанта. Им повезло больше. Они опустились на парашютах прямо в расположение одного из партизанских отрядов. Но тогда я не сказал им, как попал к друзьям — югославам: не очень-то хотелось распространяться о своем пленении».

Телефон все-таки зазвонил. Капитан нажал на кнопку ночника и хотел взять трубку, но его опередил Сержант, который только что вернулся из буфета. Звонок был настойчивый, требовал внимания, и Капитан подумал, что тот, кто звонит, будет таким же настойчивым и требовательным.

Кто звонит? Не Ружена ли случайно?.. Ружена… Вот и просим, заходите, познакомимся наконец. Весь боевой экипаж, как вы желали, в полном составе. Кроме вашего отца, разумеется.

Они пришли. Ружена, пышнотелая, черноволосая, с настороженными, прищуренными глазами и тяжелым подбородком, стан необъятный, как у многодетной матери, движения уверенные, властные. Рядом с ней муж: в очках, сухощавый, с редкой бороденкой, испуганный и заискивающий перед своей волевой женой. Была с ними и Руженина подруга, бледнолицая, усталая. И еще дальняя родственница, безликая особа с прозрачными настороженными глазами. Целая делегация.

Поставили на стол бутылки, торт, уселись, кто где. Первой начала говорить Ружена:

— У меня двое детей. Двое крошек. Вот таких крошек! — Она рукой даже показала, каких именно. — И он ограбил нас. Просто зверь, а не отец.

Кибернетик с реденькой бородкой (он так и отозвался на приветствие: «Кибернетик») заговорил с легкой печалью и растерянностью. Он широко разводил руками и сокрушенно вздыхал. Дескать, стыдно за Романа Васильевича перед людьми, оставил дом, живет в какой-то хибаре, связался с алкоголиками. И все это в пику родне.

Вмешался хмурый сержант:

— Нельзя ли без судебных приговоров! — Он резко отодвинул от себя бутылку с коньяком.

— Товарищи, товарищи! — залепетала бледнолицая Руженина подруга. — Мы же пригласили вас как наших друзей… почти родственников. Один экипаж.

— А ты родственница Штурману? — вскинул на нее злой взгляд Сержант.

— Извините, я друг семьи.

— Ну и молчи, коли друг семьи, — проворчал Сержант. — Будем вести разговор с родными. — Он обернулся к властной, с искорками иронии в карих глазах Ружене: — Послушай, Ружена, мне все это не очень нравится. Я привык резать правду-матку в глаза.

— Мне тоже очень неприятно, — повысила голос Ружена. — Но войдите в мое положение! Двое детей!

— Знаю, что двое.

— Они буквально голодают.

— А разве ваш муж не работает?

— Сейчас трудный период… у нас у всех…

— Я знаю, что у Штурмана, то есть у вашего отца, сейчас действительно трудный период. Про дела вашего супруга я ничего не слышал.

— Да поймите же, — нервно прикусила губу Ружена, — у моего Сергея вправду очень трудный период. Он пробивает на кафедре одно дело, дающее большой экономический эффект. И не все его поддерживают.

— Не болтай глупости, — оборвал ее кибернетик, густо покраснев. — Один Лисняк не поддерживает… И зачем об этом тут?

— Действительно, при чем здесь Штурман… извините — товарищ Холод? — примирительно улыбнулся Капитан.

— Холод — наш отец, вдруг… перестал помогать. Продал машину, разбазаривает деньги, морально деградирует, — вновь горячо заговорила Ружена.