— Надо ехать, — устало говорит он. — Был в Витебске. Наши авиаторы над аэродромом сбили четыре своих самолета «ПЕ-2». Они шли с задания и хотели сесть на дозарядку. А на земле их за немецкие приняли — двухкилевые. Хорошо, обошлось без жертв, но самолеты выведены из строя. Кого наказывать, если наши впервые увидели эти бомбардировщики.
— Кто же виноват? — резко спросил Зорин, пристально глядя на генерала.
— Не знаю, голубчик, не знаю… — Гусев неловко повернулся, покосился на солдата-мотоциклиста. Заговорил тише: — Ты, Александр Николаевич, прости меня. Тогда я погорячился, выговор тебе объявил, снимаю… Твой штурман был прав, как фамилия его, забыл.
— Старший лейтенант Банников.
— Банников… — генерал задумался, словно припоминал лицо штурмана, которого никогда не видел. Виновато опустил голову. — Даже в субботу могли многое сделать, ну хотя бы убрать самолеты с постоянных аэродромов…
Он стал рассказывать Зорину, как мало осталось в округе самолетов, большинство авиационных частей в первые часы войны стало небоеспособными. Многие летчики погибли на своих аэродромах, не сделав ни одного вылета, а некоторые где-то еще в пути.
Зорин слушал и думал о своем. Он не мог поверить, чтобы в Москве, в комиссариате обороны не знали, что делалось у нашей границы, не знали, что немецкое командование стягивало свои войска. Но почему не приняли меры? Не опередили? Ведь пошли же в 1939 году навстречу фашистским войскам, освободили народы Западной Украины и Белоруссии. Тогда все было в боевой готовности, войска стояли у границы и ждали сигнала. Но Гитлер отдал приказ не вступать в бой с советскими войсками, в отдельных районах срочно отвел свои войска. Значит, он боялся нас. Так почему же сейчас по-другому получилось?
— Самолеты все в воздухе? — садясь в коляску, спросил генерал.
— Нет.
— Что же вы делаете… Там люди задыхаются… Поднимайте все и бросайте на переправу…
— Оставшиеся машины устарели, днем бесполезно летать. К ночным готовимся.
— Устарели… — повторил генерал. — Новенькие вам подавай, а где их возьмешь. Немедленно в воздух. Сделать не менее двух вылетов.
— Не могу, товарищ генерал, — упрямо проговорил Зорин. — Поймите меня правильно. И людей и самолеты загубим.
Гусев сощурился, тяжело посмотрел на командира полка.
— Выполняйте приказание.
— Но, товарищ генерал, я думаю…
— Думать некогда, — оборвал Гусев. После недолгой паузы уже мягче сказал: — Приказано любой ценой остановить врага.
— Слушаюсь! — Зорин быстро повернулся и пошел к самолетам.
— Александр Николаевич! С семьей как? — спросил генерал вдогонку. — От меня привет Любови Андреевне.
Зорин не ответил. Он и сам не знал, где сейчас его семья. Жена очень хотела ехать в Белоруссию, но он убедил ее, что ему лучше ехать одному, устроиться, а потом уже вызвать семью. Но все вышло иначе. Командир полка, у которого Зорин принимал бомбардировочную часть, около месяца не освобождал квартиру. Пришлось первое время жить в гостинице, и только 20 июня Александр Николаевич отправил солдата за семьей. А через два дня началась война. Солдат так и не вернулся в свою часть. Зорина очень тревожила судьба семьи. Одно он знал твердо: жена сделает все возможное, чтобы спасти детей. В ее твердость, практическую смекалку, ясный ум он верил непоколебимо. И все же мысли о семье не давали покоя. И все же не мог он простить себе, что не забрал семью с собой сразу. Ведь остались они у самой границы.
Весь во власти тяжелых дум, Зорин пошел к своему самолету и хмуро приказал готовиться к вылету.
* * *
Красные отблески пламени играли на заводских трубах, горели окраины Гродно. Не долетая до Немана, девятка наших бомбардировщиков встретилась с немецкими истребителями. Они с ходу пошли в атаку, открыв пушечный огонь.
Зорин видел, как загорелись сперва четыре, а потом еще три ведомых самолета. Стиснул зубы. Дал команду сбросить бомбы на уцелевший мост через реку, по которому шли немецкие танки.
Облегченный самолет легко рванулся вперед. Но на пути снова появились вражеские истребители. Командир полка пересчитал свои самолеты. Восемь летят за ним. Девятого нет. Где же он? Неужели сбили? Но осматриваться некогда — «мессеры» идут в атаку. В кабине невыносимо душно. Шлем прилипает к мокрому лбу, очки, словно пудовые, давят глаза. «Ничего, ничего, сейчас не время думать об этом, враг рядом». И Зорин бросает свою машину навстречу «мессеру». Фашистский летчик, легко отвернув истребитель, уходит вверх. «Надо маневрировать, терять высоту, главное — продержаться до своей территории, а там летчики и штурманы смогут выпрыгнуть», — думал ведущий, посматривая на горевшие самолеты ведомых.
Читать дальше