Фредерик Форсайт. - История Биафры

Пока Третья дивизия продолжала свое тяжкое продвижение через болота к Порт-Харкорту, на дипломатическом фронте положение изменилось самым тревожным образом. 13 апреля Танзания признала Биафру в качестве суверенного государства. Это настолько же воодушевило биафрцев, насколько деморализовало нигерийцев, всех вплоть до солдат пехоты. Именно в такой ситуации, когда Берег Слоновой Кости и Габон подумывали последовать примеру Танзании, нигерийцы и намекнули господину Смиту на то, что они готовы сесть за стол переговоров. Биафрцы сразу же предположили, что самым подходящим для такого поведения словом было бы слово «увертка», поскольку возможное падение Порт-Харкорта вполне могло снова изменить дипломатические тенденции в Африке. Так оно и оказалось.

Предварительные переговоры начались в Лондоне второго мая. Делегацию Биафры возглавлял Главный судья, сэр Льюис Мбанефо, а нигерийскую делегацию — вождь Энтони Энахоро. На обсуждение были вынесены вопросы о месте проведения конференции, ее председателе, иностранных наблюдателях (если таковые понадобятся) и повестке дня. Подозрения биафрцев, что конференция была всего лишь отвлекающим маневром, подтвердились с самого начала. Сэр Льюис сказал Смиту, что по его убеждению, переговоры просто не могут окончиться успешно. Во-первых, Британия отказалась приостановить поставки оружия Лагосу даже на время их проведения, жест, который нигерийцы истолковали вполне правильно; и во-вторых, из-за состава нигерийской делегации.

Кроме вождя Энахоро, в нее входили: альхаджи Амино Кано, северянин, который явно не принадлежал к северному истеблишменту и не мог говорить от имени Северной Нигерии; и три биафрца-коллаборациониста: Асика — Ибо, назначенный Лагосом управлять землями Ибо; бригадный генерал Джордж Курубо — Риверс, от которого отказался его собственный народ и который когда-то был бригадным генералом армии Биафры, прежде чем дезертировал в Лагос, когда ему предложили стать послом Нигерии в Москве; и Икпеле — Эфик из Калабара, который был там представителем Лагоса в самый разгар репрессий против Эфиков в конце ноября-декабря.

Это скорее напоминало делегацию Южного Вьетнама, появившуюся в Париже с тремя вьетконговскими дезертирами в качестве делегатов. Можно представить, какова была реакция Вьетконга и делегации Северного Вьетнама.

Но сознавая, что эти люди ни при каких обстоятельствах не имеют права говорить от имени народа Нигерии, сэр Льюис все-таки продолжал свою работу. Местом проведения конференции был назван Дакар, но Энахоро отверг его, не выдвинув никакого альтернативного варианта. После трехдневных проволочек сэр Льюис попросил Энахоро представить список городов, приемлемых для Лагоса, добавив, что надежда Нигерии на то, что будет выбран Лондон, совершенно беспочвенна, до тех пор, пока Британия продолжает поставлять Нигерии оружие.

Энахоро представил список 17 столиц стран Содружества, и сэр Льюис выбрал Кампалу, которая была, кроме всего прочего, и его собственным вторым вариантом. Однако, он держал это в тайне. Загнанный в угол Энахоро согласился на Кампалу, столицу Уганды. Биафра хотела, чтобы на переговорах был председатель и три независимых иностранных наблюдателя, потому что после Абури стало ясно, что на встречах подобного рода необходимо иметь свидетелей. Энахоро не хотел ни первого, ни второго и предложил урегулировать этот вопрос в Кампале. Сэр Льюис согласился. После дальнейших проволочек перешли к обсуждению повестки дня.

Сэр Льюис предложил повестку из двух пунктов: соглашение о прекращении огня и более продолжительные переговоры об условиях и форме будущего объединения сторон, иными словами — политическое решение. Энахоро же предложил повестку дня из 7 пунктов, которые сводились к простому обсуждению путей и средств полной и безоговорочной капитуляции Биафры. Сэр Льюис выразил протест, заявив, что прекращение огня было главной целью переговоров, и что без обсуждения этого вопроса переговоры будут в любом случае обречены на провал. Кроме того, он указал на тот факт, что первоначальное предложение, переданное через господина Смита, касалось именно переговоров о прекращении огня, безо всяких предварительных условий. Была, в конце концов, принята повестка дня из двух пунктов.

Сама конференция открылась в Кампале в четверг 23 мая 1968 г. К этому дню передовые части нигерийской армии вошли в Порт-Харкорт, и конференция превратилась в чисто академическое занятие. Два дня ушло на то, чтобы договориться о том, что на конференции не будет председателя, а только один наблюдатель. Биафрцы предложили президента Милтона Оботе, поставив нигерийцев в такое положение, что надо было либо уступить, либо оскорбить президента. Они согласились, и доктор Оботе назначил своего министра иностранных дел Саймона Одаку присутствовать на заседаниях. В субботу нигерийцы пожаловались, что пропал один из их секретарей, Джонсон Банджо, и они не могут поэтому продолжить работу, пока не будет найден блудный стенограф. К этому времени переговоры стали напоминать комическую оперу, а в Умуахье разгневанный полковник Оджукву отозвался о них, как о скверном фарсе. В воскресенье утром Энахоро не мог возобновить переговоры потому, что он ходил в церковь, а на вторую половину дня и вечер он придумал еще две отговорки. Он попросил о встрече президента Оботе, а затем провел частную беседу с сэром Льюисом. Это ни к чему не привело. В четверг Энахоро выдвинул предложения из 12 пунктов по детальному обсуждению капитуляции Биафры, разоружения ее войск, управления территорией и участи ее руководителей. Сэр Льюис напомнил Энахоро, что они находятся в Кампале для обсуждения условий прекращения огня, как первого пункта повестки дня, а затем и политического урегулирования. Энахоро упорно цеплялся за свои предложения, которые перевернули с ног на голову всю повестку дня. К этому времени стали известны подробности взятия Порт-Харкорта, и надежды на какие-то перемены в умонастроениях лагосского правительства в сторону мирного урегулирования были потеряны. А пока в Лондоне и Кампале шли переговоры, еще три страны признали Биафру: Берег Слоновой Кости — 8 мая, Габон — 14 мая и Замбия — 20 мая. Однако, известия о взятии Порт-Харкорта, пришедшие в Кампалу между 23 и 27 мая, свели на нет всякую надежду на то, что эти признания смогут хоть в чем-то изменить политику Нигерии.