Гейнц Зенкбейль - Джонни Бахман возвращается домой

Джонни хотелось, чтобы поскорее наступило утро. Однако время тянулось очень медленно. Наконец стало рассветать. Через брезент в повозку проникал серый утренний свет.

Ежась от холода, Джонни спрыгнул на землю. Руки и ноги у него замерзли, суставы онемели. Они остановились в редком сосновом лесу. Тонкие, шелушащиеся стволы, между которыми висел слабый туман, были похожи на колонны, поддерживавшие ребристую, пропускающую свет крышу. На некотором удалении Джонни увидел темно-зеленые, похожие на домики палатки, которых было не менее двадцати. Они стояли в один ряд. На трех из них развевались флажки с красным крестом.

Затем он услышал удары топора. Джонни вылез из повозки и увидел в невысоком молодом лесу остальные повозки. Лишь одна из них осталась далеко в стороне.

Совсем недалеко находилась и походная кухня. В топке мерцало пламя. Из железной трубы клубился густой дым. Дядя Коля, склонившись над старым пеньком, рубил на нем сухой сук.

— Доброе утро, — поздоровался Джонни, радуясь тому, что первым встретил именно повара. Снова зародилась надежда. А что, если он сейчас будет здесь хоть чем-то полезен?

— Дядя Коля, можно тебе снова помогать? — спросил мальчуган.

Тот выпрямился и благожелательно посмотрел на мальчика из-под своих редких рыжеватых бровей. Кажется, он его не понял.

Джонни показал на топор.

— Рубить дрова, — сказал Джонни, показав жестом, что он хочет делать.

Повар понимающе кивнул и отдал ему топор. Он показал сначала на принесенные им сучья, а затем на лесок, росший сбоку от палаток.

Джонни сразу же принялся за работу и вскоре даже вспотел. За работой он скоро забыл о том, что его тревожило. Может быть, все будет не так уж плохо?

Через полчаса все сучки и ветки были разрублены. Положив топор на плечо, Джонни направился в лесок, Оказалось, что не только дядя Коля встал так рано. Несколько солдат сгружали с грузовика матрацы. Перед палатками с красным крестом стояли ящики различных размеров и койки, выкрашенные в белый цвет. Поблизости находились автомашины с зеленым, кубической формы, кузовом, который делал их похожими на теплушки. Над ними были натянуты маскировочные сетки. Солдаты работали молча. Лишь иногда они негромко переговаривались.

Повар, который за это время оборудовал место для кухни и даже натянул брезент между двумя деревьями, был приятно удивлен, когда Джонни в третий раз вернулся к кухне с охапкой сухих сучьев. Он молча указал на стол, где на чисто выскобленной доске стоял завтрак: лежали хлеба и колбасы, а рядом стояла алюминиевая кружка с дымящимся чаем.

Поев, мальчуган снова взялся за топор.

Тут навстречу ему вышла Ганка. Она выглядела бледной. На ней была длинная белая рубашка, а на плечи она накинула одеяло. В одной руке она держала, полотенце, в другой — кусок мыла. Зевая, она спросила:

— Ты что здесь делаешь так рано?

Джонни поспешно ответил:

— Я помогаю дяде Коле. Я уже принес и порубил целую охапку сучьев.

Девушка поежилась: ей было холодно.

— Когда сучьев будет достаточно, — добавил Джонни, — я спрошу дядю Колю, можно ли снова почистить картофель.

— Сегодня будет каша, чтобы тратить меньше времени, — промолвила Ганка. — Кстати, из тебя выходит кое-какой толк!

— Что? — осторожно спросил Джонни.

— Вчера на шоссе ты так кричал, как будто хотел один завоевать Берлин.

— А, это, — с облегчением пробормотал Джонни, поняв, что упреков не будет.

— А куда ты делась вчера вечером? — осмелев, спросил он.

— Я так устала, что спала как убитая. Ничего удивительного, прошлой ночью была на дежурстве, этой ночью… — она запнулась. — А где ты спал? — спросила она вдруг.

«Ну, теперь все», — подумал Джонни. Он показал на кухонную повозку и тихо сказал:

— Вон в ней…

Девушка внимательно посмотрела на Джонни.

— И ты мог в ней спать?

Он немного помедлил, а затем уклончиво ответил:

— Да, только доски были немного жестковаты…

— Ну? — Ганка сделала паузу. — А пони? Ты снова слышал, как он плачет?

«Что ей сказать на это?» Он пробормотал что-то неразборчивое.

Девушка выпрямилась, так что одеяло чуть не съехало у нее с плеч.

— Ну хорошо, — сказала она, — то, что ты знаешь, держи при себе.

И она скрылась за натянутым брезентом.

Джонни взял толстый сук и ударил по нему топором с такой силой, что обе половинки разлетелись в разные стороны, а топор глубоко вонзился в пенек. За брезентом забренчала миска. Затем Джонни услышал, как девушка стала фыркать и плескаться. Он распрямился.