Максим Михайлов - Стреляешь в брата — убиваешь себя

Для Андрея это был первый бой, и он хорошо запомнил чувство глубокого разочарования и недоумения охватившее его после того, как бали, унося убитых и раненых, откатились назад. Он интуитивно ожидал чего-то гораздо большего от этого события, чего-то значительного, меняющего и его самого и мир вокруг. Ничего подобного мир остался тем же самым, также медленно, как и обычно, из-за горизонта всплыло теплое весеннее солнце, так же заиграла, отражая его лучи серебристыми бриллиантами мелкой росы, трава, так же робко чирикнула в роще неведомая лесная птаха и более длинной трелью отозвалась ей другая. Решительно ничего не изменилось. И он сам был совершенно прежним, так же хотелось есть, так же чесались и слезились воспаленные от недосыпа глаза. Ничего не поменялось вокруг… Он с досадой вспомнил слова покойного ныне профессора, о каком-то особом понимании жизни, какой-то особой мужественности доступной лишь настоящим участникам боев, и якобы ставившей их на голову выше не воевавших сверстников. Все оказалось неправдой, и если так, значит, тот полузабытый афганец из беззаботной студенческой жизни вовсе ни в чем таком не превосходил его, а Светка была просто дурой…

— И вот это-то и есть война? Только и всего? — он не смог скрыть своего разочарования.

Ответом ему стал громовой гогот остальных добровольцев, дежуривших в тот день на положае.

— Погоди еще… Нахлебаешься, успеешь… — сотрясаясь от хохота и едва переводя дыхание, заверил его Денис.

Он как в воду глядел, этот молчаливый парень, ровесник Андрея, в свои двадцать с небольшим лет уже успевший послужить в десантных войсках и принять участие в Карабахской бойне и Приднестровской войне. Настоящую войну с липким одуряющим страхом, что ледяной судорогой сводит мышцы лишая тебя возможности хоть что-то предпринять для своего спасения, аспирант увидел той же ночью. Видимо очухавшись после бросившей в безрассудную атаку травы, посчитав убитых и раненых, осознав какие понесли потери, мусульмане преисполнились праведного негодования и злобы на неверных. Кровь погибших в утреннем бою взывала к скорейшему отмщению. Так по-крайней мере рассудили впоследствии между собою добровольцы, за истинность их догадок, понятно, никто поручиться не мог. Отомстить муслики решили, аккуратно вырезав ночную смену охранников бункера и наставив мин на подходе к укреплению, чтобы прибывшие узнать, что случилось с их товарищами, сербы напоролись на возникшее за ночь минное поле. Из подобных мелких операций, называемых здесь акциями, и состояла в основном вся война.

Мусликам практически удалась их задумка, все получилось бы как надо, если бы опьяненный несказанной удачей, позволившей миновав минные заграждения и ловушки приблизиться вплотную к бункеру, шедший впереди мусульманин, не зацепил в темноте растянутую на ночь между колышками на входе в бункер веревку с привязанными к ней пустыми жестянками из-под консервов. Нехитрая полевая сигнализация не подвела, забренчав не хуже тревожной сирены. Дежуривший у пулемета Мыкола тут же выпустил прямо в бойницу осветительную ракету и призрачный мертвенно-белый свет «люстры» выхватил из темноты полусогнутые фигуры крадущихся мусульман.

— Тревога, братцы! Тревога! — взревел запорожец, нажимая на спуск пулемета.

Поняв, что окончательно обнаружены, бали рванулись на приступ, их положение все еще оставалось выигрышным, шедшие первыми находились в каких-нибудь трех-четырех метрах от входа в бункер и не преминули этим воспользоваться, с криком "Аллах акбар!" бросившись в атаку. Совершенно случайно, как это часто бывает на войне, ситуацию вытащил Денис. Неожиданно проснувшись среди ночи от грохота стрельбы и диких воплей, бывший десантник среагировал молниеносно, выпустив длинную очередь от живота по возникшим в проеме входа темным фигурам. Дульное пламя на мгновение высветило искаженные яростью лица атакующих, припавшего к пулемету Мыколу, еще одного парня по прозвищу Косяк, судорожно рвущего предохранитель автомата… А потом грохнул взрыв, осколки с визгом царапнули стены бункера и, завывая рикошетами ушли в небо, ударная волна разметала столпившихся возле узкого входа мусликов, тяжелой оплеухой врезалась в лицо ничего не понимающего спросонок Андрея, сбивая его с ног. Пуля Дениса всего на долю секунды опередила готовившегося метнуть гранату внутрь бункера мусулика, заставив его выронить гремучую смерть под ноги себе и подбежавшим товарищам. Взрыв дал добровольцам секундную передышку.