Максим Михайлов - Стреляешь в брата — убиваешь себя

Затем время вновь пошло как-то странно не то чтобы быстро или медленно, а будто по кругу, он отупевший от жара огня, наглотавшийся ядовитого дыма, перхающий и кашляющий, с воспаленными глазами и пошедшей волдырями мелких ожогов кожей на лице, бежал по длинному узкому коридору, соединяющему кухню с гостиной, то в одну, то в другую сторону. Механически выплескивал воду и снова несся за новой порцией, абсолютно бездумно, потеряв счет своим ходкам, не видя ни результатов своей работы, ни реального положения дел. Смысл жизни свелся к тому, чтобы как можно быстрее принести в гостиную очередную порцию воды.

В какой-то момент он столкнулся на пороге гостиной с высоким заросшим до самых глаз бородой мужиком в камуфляжной форме, над плечом торчал ствол закинутого за спину автомата. В мозгу что-то щелкнуло, возвращая его в реальный мир, и аспирант замер, как был с полной кастрюлей в руках. А мужик, яростно размахивающий куском брезента пытаясь прибить очередной язык пламени, лишь коротко гавкнул ему через плечо:

— Хули застыл, дятел?! Лей давай!

Механически повинуясь приказу, Андрей выплеснул воду туда, куда показывал странный мужик и деревянной походкой ожившей мумии двинулся обратно на кухню. Лишь там до него дошло, что же его так поразило. Вовсе не внезапное явление нежданного помощника, не его непререкаемый командный тон, а вот это короткое и такое теплое и родное словечко «хули», почти испанское, и все же такое русское, звучащее за границей самым надежным паролем. Точно, бородатый мужик русский, а значит, его можно не опасаться. Откуда он тут взялся, почему помогает ему, вопрос десятый. Главное он свой, русский. Обратно в гостиную Андрей летел уже вприпрыжку. За время его отсутствия там произошли разительные перемены: к бородатому прибавились еще несколько таких же камуфлированных крепышей с деловым видом растаскивающих невесть где найденными граблями горящую мебель, ударами крепких каблуков десантных ботинок разбивающих подгоревшие доски, хлопающих по огню брезентовыми полотнищами. И само пламя больше не решалось издавать то, торжествующее гудение, которым оно еще недавно встречало одинокого огнеборца. Будто живое существо, почувствовавшее численный перевес врага и свою неминуемую гибель, оно теперь лишь жалко поскуливало, послушно распадаясь на отдельные очаги, опадая и забиваясь под обугленные половицы.

— Где вода? Там? — с силой тряхнув Андрея за плечо, крикнул ему прямо в ухо коротко стриженый белобрысый здоровяк.

— Да, там кран на кухне! — перекрывая общий шум, проорал в ответ Андрей.

Белобрысый аж шарахнулся от него.

— Ты чего? Тоже русский что ли?

— Да! — глупо улыбаясь сам не понимая чему, подтвердил Андрей.

— Охренительно! — коротко, но емко охарактеризовал ситуацию здоровяк, неопределенно мотнул головой и умчался в указанном направлении.

Когда Андрей возвращался обратно с пустой кастрюлей, он уже попался ему в коридоре с ржавым ведром в руках и дружески подмигнул, прежде чем они разминулись. Андрей улыбнулся в ответ, чувствуя, как ему передается радостный азарт этих людей, позитивный неунывающий настрой и впервые с начала противостояния с огненной стихией, ясно понимая, что, по крайней мере, в этот раз они окажутся победителями, потому что те, кто сейчас на его стороне привыкли всегда побеждать.

Действительно, не прошло и десяти минут, как огонь был окончательно потушен. Полностью разгромленная, обожженная и залитая водой гостиная являла собой весьма плачевное зрелище, однако аспирант при взгляде на нее испытывал распирающую грудь радостную гордость, четко осознавая, что именно его усилиями спасена вся усадьба. Однако гордость гордостью, а подламывающиеся от беготни по коридору ноги и ноющие натруженные спина и руки требовали немедленного отдыха.

— Ну что, паря, пошли что ли, покурим, да побалакаем на крылечке! Хлопцы сказывают, будто ты свой, русский… — дружески хлопнул его по плечу давешний бородач.

— Русский, — кивнул в ответ Андрей. — А вы тоже да? Правда?

— Что тоже? — нахмурился тот.

— Ну тоже русский, правда ведь? — не замечая посуровевшего лица собеседника спросил Андрей.

— Какой я тебе русский? Эх ты, шляпа! Иль фуражку мою не разглядел?

На чубатой шевелюре бородача действительно каким-то непостижимым чудом держалась форсистая фуражка с лаковым козырьком и ярким малиновым околышем, украшенная вовсе уж нереальной трехцветной кокардой.