Максим Михайлов - Чего не прощает ракетчик

— Пистолет забери. Пригодится, — спокойно посоветовал кто-то, находящийся прямо внутри головы, по-крайней мере у Севастьянова было четкое ощущение, что голос прозвучал именно у него в черепной коробке.

Он на секунду замер, пытаясь разобраться, кто же это с ним говорит, даже успел мельком что-то подумать о слуховых галлюцинациях. Однако слова прозвучали вполне явственно и настолько повелительно, что воспринимались как прямой приказ и особого времени на раздумья не оставляли. Подполковник в каком-то тупом оцепенении послушался. Наклонился к потерявшему сознание кавказцу и неловко выкрутил из его толстых расслабленных пальцев пистолет, ощутив мгновенный приступ неуместного сейчас отвращения, когда прикоснулся к покрытой липким потом пластмассовой рукояти. Большой палец офицера привычно проверил флажок предохранителя, а указательный осторожно лег на спусковой крючок. Оставался еще один противник, надежно нейтрализовать которого он не успел, забывать об этом не следовало, и Севастьянов развернулся к последнему оставшемуся на ногах кавказцу. Тот успешно выпутался из мебельной ловушки, но нападать не спешил, впечатленный видимо постигшей товарищей судьбой и видом грозно поблескивающего в руке офицера оружия. Севастьянов преувеличено кровожадно оскалился наводя на него пистолет, рассчитывая просто испугать и так уже колеблющегося горца. Скорее всего этот маневр ему удался бы, черный держался уже на одном лишь самолюбии, что не позволяло бежать с поля боя, хотя и очень хотелось. Но довести схватку до конца в одиночку Севастьянову не позволили.

Створки входной двери с грохотом разлетелись в разные стороны и в кафе буквально ввалились трое здоровенных парней в камуфляже. Из-за их мощных спин выглядывало встревоженное лицо Марины. Первым вломившийся в зал здоровяк без лишних раздумий с ходу врезал пудовым кулаком в морду повернувшемуся на шум кавказцу. Хлесткий звук смачной оплеухи тут же потонул в матерном рычанье остальных камуфляжных, поспешивших тоже принять участие в увлекательном процессе восстановления справедливости. Действительно, отчего бы и не поучаствовать при тройном-то численном перевесе? Севастьянов разглядел блеснувшие в тусклом свете бра над угловым столиком капитанские звездочки на погонах одного из камуфляжных и с облегчением вздохнул, опуская оружие. Свои, вояки… Скорее всего с какой-нибудь из бригад сухопутчиков… Эти после нескольких командировок в Чечню и Дагестан представителей братских народов Кавказа просто «обожают» и никогда не упустят случая навешать им звездюлей от всей широкой славянской души. Так что за судьбу трех «чебуреков» столь неудачно затеявших эту свару, можно было больше не волноваться, теперь она в надежных руках.

Марина ощупывая его внимательным и встревоженным взглядом, пробиралась мимо разбросанной мебели и увлеченно месящих вяло сопротивляющегося кавказца бригадных офицеров. Севастьянов широко улыбнувшись шагнул ей навстречу. Сейчас ему хотелось выглядеть этаким суперменом, хотелось небрежно приобнять девушку и как бы между прочим заявить, что-нибудь из серии, ну что ты, дорогая, я и один прекрасно справился бы, но все равно спасибо за помощь. Даже противная дрожь подергивающая колено, и мелко пульсирующее выходящим напряжением короткой схватки веко, не могли сейчас сбить радостного полного эйфории настроя офицера, а гордо задранный подбородок упирался почти в самый потолок заведения. Он уже выпятил грудь и почти приготовил ту самую первую фразу, что должна была прозвучать с изящной небрежностью, как вдруг тот же самый тихий, но твердый голос повелительно произнес в спину.

— Спрячь пистолет. Спрячь, так, чтобы она не заметила. Потом пригодится.

Звук голоса мгновенно отрезвил, заставил бросить через плечо лихорадочный взгляд, но сзади никого не было, кроме опасливо выглядывающей из-за стойки официантки. Севастьянов с силой провел пятерней по лицу словно бы стирая навязчивые галлюцинации. Рисоваться перед фээсбэшницей как-то разом вдруг расхотелось, а правая рука, сжимавшая пистолет, сама собой воровато скользнула вдоль брючного шва задирая полу кителя и запихивая холодную оружейную сталь за пояс брюк. Кажется, получилось незаметно, по-крайней мере взгляд Марины, прикованный к его лицу ничуть не изменился, не метнулся вниз, сопровождая его нервное движение. Похоже, и впрямь не видела…

Он сделал еще шаг, огибая утробно хекающего раз за разом занося ногу для очередного пинка детину и оказался с ней лицом к лицу.