Игорь Моисеенко - Сектор обстрела

Сразу за мостом один такой на борт и напросился. Вообще-то, их афганские машины подбирали. Такие попутчики особенно не приветствовались и на советскую броню обычно не принимались. Кто знает, что у него в башке? А если «дух»? Швырнет гранату в люк у ближайшей скалы, и поминай, как звали? А у тебя боекомплект под броней. Но этот типчик сразил наповал.

Колонна остановилась, как только выехали из Джелалабада. Впереди «нашлась» мина. Теперь, пока с ней разберутся саперы, предстояло ждать.

Обычно минуты безделья Богдан занимал блокнотом Аиста. Недописанное взводным "Родины сыны" не давало покоя уже год. Но в дороге: он давно уже усвоил, в пути, под рев дизелей, в клубах пыли, да под этим солнцем ничего толком не пишется.

Богдан достал из внутреннего кармана зачитанное до дыр, мокрое от пота письмо от мамы и погрузился в грезы. Где-то глубоко в груди приятно защемило. Родители уже около месяца не писали. "Совсем забыли старики, — с горькой обидой подумал сержант. — Будто и не родной сын в Афгане служит. А брательник вообще припух. Раз в полгода если сподобится на пару строк, то надо сразу бежать свечку под образа ставить". Вспомнилась бабушка.

Набожная старушка все норовила Данчика к вере приобщить. "Ты Богом меченый. Вот помянешь меня еще. Покайся. Тебе такой дар Господом дан. Ты и сам не догадываешься, как себя губишь. Видишь, как он тебя наказывает", — приговаривала бабуля, когда внук, «высланный» к ней в село на каникулы, прибегал в хату весь в слезах и с разбитыми коленками. А мама потом тихо, чтобы не слышал отец, ругала бабушку за ее проповеди: "Мама! Ты хочешь, чтобы мальчика в школе засмеяли? Не дай Бог, учителя узнают. Его же заклюют". "Да какой еще дар? — вспоминал Богдан, — Подумаешь, дар — заживает все, как на собаке? Так у нас в роду до седьмого колена хоть голову оторви — на следующий день другая вырастет. Даже здесь у пацанов любая царапина гниет по три месяца, а у меня «пулевое» за неделю зажило. Что ж они не пишут так долго?.." Справедливости ради, Богдан мысленно поругал почтарей. Письма приходили в часть с неоправданными задержками.

Как из-под земли возле БМП-эшки вырос афганец и на чистом русском заорал:

— Возьми с собой, зёма!

Богдан оторопел от такой наглости:

— Какой ты мне зёма?

— Я из Харькова! Бля буду! — перекричал малишенок рев дизеля и забросил на плечо доисторический автомат. Здоровенная «дура» чувствительно ударила тщедушного парнишку диском по ребрам, отчего тот, путаясь в ремнях армейского вещмешка, едва не упал в дорожную пыль. "Где ж он патроны к нему достает?" — мелькнуло у Белограда.

Несмотря на дикую жару, у Белограда при словах о Харькове, где он проходил практику от техникума, мороз по спине прошел. Слишком уж часто вспоминался ненавистный когда-то Харьков. Вечная толчея в бывшей столице с миллионным населением внушала Богдану в те времена устойчивое чувство раздражения. Но теперь он вспоминал Харьков с болезненной ностальгией. Особенно по «обкурке». Дернешь косячок — и улетел на родину. Самому себе стыдясь признаться, дедушка Богдан мечтал о рогатых троллейбусах и о поливаемых теплым майским дождем девятиэтажках. И еще — о пряниках и пирожных.

При упоминании о Харькове сразу же куда-то улетучились давно уже ставшие привычкой осторожность и подозрительность:

— Так маты гнуть не всякий бабай умеет. Ану залазь, с Харькова!

На машине, кроме Богдана и Мамедова, все равно никого не было. Пехоту забросили в Хару на вертолетах еще ночью. Идея сама по себе была неплохая. Предполагалось силами двух батальонов занять главенствующие высоты и, при поддержке вертолетов, не выпускать духов из ущелья в горы. Следом должны были подтянуться броня и третий батальон. На них возлагалась задача расстрелять ущелье из всех стволов и «вычистить» его основательно. Третья рота должна была до подхода батальона из Асадабада заткнуть выход из ущелья, как пробкой. До места было не так уж и далеко. "Если без приключений, колонна за полдня дойдет. Но это вряд ли. По пути, наверняка, пару кишлаков прочешем, — подумал сержант, — А пока ребятам в Харе не сладко".

Во избежание неприятных неожиданностей Богдан отобрал у афганца оружие, обыскал его на предмет наличия взрывчатых сюрпризов и усадил перед стволом пулемета на ребристый щит, закрывающий двигатель. Место не самое удобное, но оттуда, при всем желании, забросить гранату в люк в полприема не получится.

«Земеля» оказался интересным попутчиком.