Вальтер Николаи - Тайные силы - Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой войны и в настоящее время

Шпионаж союзников находился настороже и в Германии. Поэтому были приняты меры к введению его в заблуждение. Многочисленные транспорты, шедшие с западного фронта на подкрепление австрийскому, направлялись сначала на север, и, наоборот, шедшие на север направлялись на юг Германии и лишь в пределах фронтовой полосы получали свое окончательное направление. Впервые было применено это весной 1916 года во время подготовки к прорыву русского фронта в Галиции при Горлице-Тарнове. Успех был полный. Несмотря на то, что с немецкой и австрийской стороны были пущены в ход значительные массы войск и артиллерии, русские были застигнуты врасплох. Прорыв передал в наши руки Галицию и [132] поколебал всю русскую систему крепостей. Победоносная битва эта побудила философский факультет Берлинского университета преподнести звание почетного доктора начальнику германского Генерального штаба, генералу фон Фалькенгайну. В адресе было специально упомянуто про удачное сохранение тайны. Хотя это и носит в себе долю преувеличения, поскольку речь идет об оценке значения полководца, все же германская контрразведка вправе считать своей заслугой то обстоятельство, что она способствовала успеху военных операций на Востоке, несмотря на огромную, созданную в мирное время и поддержанную во время войны союзниками, русскую разведку.

Общая работа привела к установлению теснейшей связи между германской и австрийской разведками. Чем больше высшее стратегическое руководство переходило к немцам, тем более сильным становилось и влияние их разведки и контрразведки. При всех австрийских штабах, которым были подчинены германские войсковые части, находились и разведывательные офицеры германского верховного командования, старавшиеся использовать на Востоке опыт, приобретенный разведкой на западном театре военных действий.

Собственная разведка натыкалась, однако, на востоке на почти непреодолимые препятствия. Как уже упоминалось, население нигде особенно не шло нам навстречу. К этому присоединялись большие расстояния русского театра военных действий, его слабая населенность и немногочисленность шоссейных дорог. Немцам также приходилось пользоваться, преимущественно, показаниями пленных. Очень трудно было найти достаточное количество знающих русский язык и пригодных для военных опросов переводчиков и допрашивающих офицеров, которые могли бы справиться с большим наплывом русских военнопленных и перебежчиков. Сначала их приходилось отчасти снимать с западного фронта. Лишь зимой 1915–1916 гг. корпусные штабы восточного фронта оказались достаточно снабженными переводчиками, а дивизии — лишь летом 1916 года.

Судя по русским военнопленным, война в русском народе не вызвала никакого энтузиазма. Солдаты показывали, что на [133] войну их «погнали». Будучи, однако, хорошими солдатами, они были послушны, терпеливы и переносили величайшие лишения. Они сдавались лишь тогда, когда бой был безнадежным. Особенно верными своему долгу были солдаты немецкого происхождения и из прибалтийских областей. Они сражались особенно упорно, а в качестве военнопленных показывали очень неохотно.

Поляки дрались нехорошо, также легко перебегали, особенно после оккупации Польши и делились своими знаниями, так как к войне были равнодушны. То же относилось и к литовцам. Упорными, способными к сопротивлению, враждебными к немцам и замкнутыми, если не обманщиками, были латыши и эстонцы. С чисто военной точки зрения оба эти народа давали, наряду с Сибирью, лучших русских солдат. Магометане верно сражались на русской стороне. В плену они обнаруживали дружелюбное отношение к немцам.

Настоящий русский военнопленный был чувствителен к хорошему обращению и охотно, в общем, рассказывал о том, что знал. Так как он был, по большей части, необразованным, то знал он немного и лишь местные обстоятельства. Русские офицеры, включая и балтийских, были верны своей присяге. Они держались с солдатской простотой и отказывались от каких бы то ни было показаний. Многие из них, наподобие командующего II-й русской армией под Танненбергом, генерала Самсонова, избегли пленения при помощи самоубийства.

Для глубокой разведки в тылу армии, внутри России, оставался лишь узкий путь, через Швецию и Финляндию. Для того, чтобы представить себе затруднительность этой разведки,

Достаточно подумать о том, сколько времени требовалось для поездки агента в Россию, и какую ценность сохраняли его сообщения к моменту его возвращения. События, обыкновенно,