Николай Бадеев - Принимаю бой

«Однополчане» Гитлера отморозили себе руки и ноги, ходили с распухшими носами и ушами, клянчили в лазаретах вату для утепления тощих шинелей, из автопокрышек мастерили огромные боты, а из брезентовых орудийных чехлов — штаны и куртки.

Генерал Дитл издал приказ: морозы переносить стойко. И сообщал, что обратился в Берлин, что вот-вот пришлют новое теплое обмундирование. Фюрер не забудет героев-егерей.

Каждый день в ставку Гитлера передавались сводки о числе обмороженных. Цифры угрожающе росли. Дитл просил тулупы, полушубки, валенки.

Наконец из Берлина ответили: фюрер рассмотрел просьбу егерей, ждите. И фашистские егеря дождались: самолет доставил в штаб корпуса запечатанные мешки. В них оказались… медали «За обморожение».

— Здорово тогда «катюша» насолила фашистам, — рассказывал полковник. — Когда мы погнали гитлеровцев на запад, в разгромленном штабе нашли целый мешок таких медалей. А пленный офицер сказал, что награды пришли слишком поздно…

В сентябрьский день 1942 года к подводной лодке «С-56», стоявшей во владивостокской бухте Золотой Рог, подошел штабной катер. На палубу поднялся адмирал. Его встретил капитан-лейтенант Григорий Щедрин.

— Лодка в полной боевой готовности! — доложил он.

Адмирал и сопровождавшие его офицеры придирчиво осмотрели корабль. 78-метровый корпус лодки блистал свежей краской. Только что вступившая в строй «С-56» обладала высокими боевыми качествами. Имея подводное водоизмещение более тысячи тонн, она легко ныряла на стометровую глубину, несла шесть торпедных аппаратов, а на палубе два орудия. Мощные дизеля позволяли ей развивать надводную скорость до двадцати узлов.

Адмирал осматривал отсек за отсеком.

— Как настроение команды?

— На фронт «рвутся, — сказал капитан-лейтенант. — Разрешите узнать, не рассматривался ли и мой рапорт?

Адмирал улыбнулся, потом сказал:

— Собирайтесь в командировку, вместе с кораблем…

Адмирал не назвал пункта назначения: экипаж узнает о нем в море. «Наверное, пойдем на одну из баз Тихого», — думали матросы. Но когда на лодку доставили «проездные документы» — морские карты, — все ахнули: в люк спустили рулон, второй, третий, четвертый, пятый… Затем стопки лоций, подробно рассказывающих об особенностях плавания в различных морях, — о мелях, подводных камнях, течениях, о подходах к портам и устьям рек.

Как и всякому командировочному, кораблю выдали продовольственный паёк. И снова матросы удивлялись: такого количества мясных консервов, сухарей, сахара, чая, сушеных фруктов и овощей лодка не принимала никогда.

Грузили запасные части к двигателям, электромоторам, насосам. Командир лодки озабоченно расхаживал по отсекам, проверяя, все ли готово к командировке.

На рассвете 6 октября 1942 года «С-56» вышла в плавание. У многих членов экипажа остались во Владивостоке жены, дети, невесты, друзья. Но никто не провожал: время выхода корабля в море всегда секрет.

Когда за кормой скрылся Владивосток, Щедрин объявил:

— Идем в Петропавловск-Камчатский.

После небольшой стоянки на Камчатке лодка вышла в океан. И лишь тогда командир объявил:

— Пункт назначения — Мурманск. По приказу Советского правительства идем на помощь Северному флоту.

На фронт! Бить фашистов! Из отсеков послышалось «ура».

Командир объявил и срок командировки: до полного разгрома врага. И в ответ опять «ура».

Но вместо того чтобы повернуть на север и через пролив Беринга идти прямехонько в Баренцево море, лодка взяла курс на Алеутские острова.

— Северный морской путь закрыт тяжелыми льдами, — объяснил командир. — Пойдем через два океана — Тихий и Атлантический.

Так вот зачем понадобилось так много «проездных документов»: лодке предстояло одолеть семнадцать тысяч миль!

«С-56» шла самой полной скоростью, штурман менял карты, менял лоции. Тихий океан, Панамский канал, Карибское и Саргассово моря, Атлантический океан, Северное, Норвежское, Баренцево моря.

Были и зеркальные штили, и бешеные тайфуны, когда вахтенные на мостике надевали легководолазные костюмы. Была и тропическая жара, и пронзительный ветер полярных широт.

И на каждой миле лодку подстерегала опасность атак фашистских субмарин. В проливе Акутан в ее борт ударила вражеская торпеда, сорвала лист обшивки, но, к счастью, не взорвалась.